Сергей Борисович Смирнов (Арбенин) - Солнце для мертвых (сборник)

был слишком хорошо известен ментам при жизни — ведь он платил многим из них. Все будет скрыто, все похоронено. А мертвые ничего не скажут. Они все простят. Они добрее живых.

Решившись, санитар нервно погладил усики (жиденькие светлые усики, еще не мужские — мальчишечьи), нагнулся, протянул руку к ножу над трупом Супера.

Ему показалось, что нож шевельнулся. Нет, это просто тряхнуло машину. Мертвецы, бывает, при перевозке ведут себя, как живые. Санитар схватился за наборную рукоять и выдернул нож. Да, это была ценная вещь. Настоящее воровское изделие. Острое, как бритва.

Санитар глянул в сторону водителя и своего напарника: они увлеклись беседой, водитель рассказывал что-то смешное.

Санитар хотел сунуть нож за голенище — рукоять скрылась бы под штаниной, — но тут машину тряхнуло на ухабе. Санитар едва не потерял равновесие, ухватившись за ремень, свисавший с потолка. Когда он поднял глаза, мертвец смотрел на него. Он оставался лежать на спине, а лицо было повернуто к санитару. Искромсанное, страшное лицо с выбитым глазом, с разорванным ухом.

— Ты чего, дядя, а? — сказал санитар, не веря своим глазам.

Мертвец молчал. Единственный глаз смотрел сквозь санитара.

— Брось… — санитар крепче сжал рукоять ножа.

Машину снова тряхнуло. Мертвец покачал головой.

— А, падла, вспомнил, да? Вспомнил, сука?

Мертвец кивнул.

— Узнал, да? Узнал меня?..

Мертвец снова кивнул.

— Я, я тебя вчера мочил… Глазастый же ты, дядя, ай, глазастый… Плохо это.

Санитар бросил быстрый взгляд на напарника в кабине. Нет, он все еще увлечен разговором. Повернулся к мертвецу, глупо ухмыльнулся и вонзил нож в уцелевший глаз.

Потом вдруг выглянуло солнце. Но свет его был неживым.

Мертвая рука, уже слегка размякшая в тепле, взметнулась вверх, вцепилась в одежду, рывком сдернула санитара с сиденья.

Санитар взвыл почти беззвучно — голос пропал, — и в ужасе уставился в потолок. Его ухо было крепко прижато к груди мертвеца. В этой холодной, вдавленной, изуродованной груди что-то билось. Это не могло быть сердцем. Не могло!

Санитар закричал. Но крика никто не услышал.

Машина как раз переезжала рельсы, ведущие к товарной станции.

В быстро надвигающихся сумерках никто не видел, как на ходу приоткрылась задняя дверь труповозки и две темные фигуры безжизненно свалились в снег. Машина остановилась по ту сторону переезда. И тотчас же просигналила лампочка шлагбаума, товарняк выскочил из-за пристанционных строений и со свистом отрезал дорогу назад. Водитель и другой санитар выскочили из машины, беспомощно оглядываясь и разводя руками.

Товарняк был длинным, бесконечно длинным. В грохоте колес потонули последние вопли.

Когда поезд прошел, на рельсах остался лежать рассеченный надвое труп. Рука еще сжимала красивую наборную рукоять ножа, в открытой дымящейся грудной клетке билась и клокотала черная кровь.

7.

…Андрей очнулся, когда раздались выстрелы. Не глядя по сторонам, даже не поднимая головы, он молча пополз вдоль металлической стены павильона. Он полз, преодолевая страшную слабость и тошноту, подступавшую к горлу. Боли уже не было, боль прошла, но слабость наплывала, как тьма, грозя вот-вот поглотить его без остатка. Он знал, что позади — там, где бегают, суетятся и стреляют, — там Смерть. И нужно во что бы то ни стало уйти, спрятаться, укрыться.

Он заполз в узкую щель между задней стеной павильона и оградой. Он разворошил картонные ящики, целлофановые обертки и прочий мусор и заполз под него. Он подтянул ноги к животу и затих. Теперь можно было немного отдохнуть. И тут же свет померк перед глазами и тьма снова поглотила его.

Андрей снова очнулся, когда уже стемнело. Вокруг было тихо и он с трудом понял, что с ним произошло. Он медленно выполз из-под мусора, встал на ноги. Держась за стену, двинулся к выходу с территории рынка. Какие-то темные фигуры торчали у выхода. Андрея окликнули — он не отозвался. Старый опустившийся алкаш схватил его за ногу, когда Андрей проходил мимо.

— Купи утюг! — прохрипел он. Утюг он прижимал к груди, сидя на корточках у ограждения.

Андрей с трудом вырвал ногу, двинулся дальше. Он проковылял мимо двух бродячих собак, что-то грызших в снегу. Вышел на освещенный проспект. Влез в первый попавшийся троллейбус. Народу было, как назло, много, и Андрей с трудом примостился у заднего окна, вцепившись в поручень, чтобы не упасть. От --">