Александр Тарасович Гребёнкин - Грани бессмертия

черные и длинные волосы были заплетены в косичку, смуглое худое лицо с впалыми щеками, длинным, как у галки, носом и большими черными очами.

Когда он освободился, то принял нас в громадной комнате с высоким лепным потолком, хорошо обставленной. Сразу видно было, что этот человек несметно богат!

Он видел наши умоляющие глаза, слушал наши печальные речи, но меня просто бесила наглая ухмылка на его лице.

Однако затем доктор нас удивил. Он достаточно быстро и беспрекословно согласился поехать посмотреть Минну.

«О гонораре не беспокойтесь. После поговорим. Сначала необходимо посмотреть», - промолвил он.

Не знаю, как это случилось – но домчались мы быстро и почти без приключений. Непогода ушла, дорога стелилась ровно и гладко, мы сидели сирые и понурые, а доктор Шварц поглядывал в окно, да трещал нам какие-то светские смешные истории, от которых мы с Андреасом должны были бы покатываться с хохоту, но только нехотя усмехались и кивали в ответ. Его веселье казалось нам более чем неуместным, но мы вынуждены были терпеть.

Более всего мы боялись не успеть. Когда мы вбежали в комнату, у постели больной стоял пользовавший ее доктор Краус. Он поглядел на нас печальными глазами и развел руками.

Минна лежала худая, бледная, с темными кругами под глазами.

Я залился слезами. Скрипнула дверь, и вошел дядюшка Отто. Мы представили ему доктора Шварца.

Я умоляюще посмотрел на Шварца. Впервые за все время я заметил, как ухмылка сбежала с его лица. Он поставил свой саквояж и встревоженно склонился над Минной. Затем скинул сюртук, закатал рукава, всплеснул руками и попросил всех удалиться из комнаты.

Вышел он быстро – не прошло и десяти минут.

Двигался он как-то зигзагами, придерживаясь за стену, как будто бы смертельно устал.

Мы испугались и бросились к доктору – не хватало, чтобы и ему еще стало плохо!

Но он нас успокоил. С ним все в порядке. Видимо, переутомился.

«Что, доктор, Минна как? Можно ли ее вылечить? Будет ли она жить?»

«Сейчас сказать трудно», - промолвил Шварц. – «Но в ближайшие часы рецидива произойти не должно. А сейчас мне нужно отдохнуть».

Он был не похож на самого себя – видимо, действительно, здорово устал. От его смешливости не осталось и следа.

Шварцу отвели лучшую комнату в замке, расположенную наверху. Андреас уехал – ему нужно было выспаться перед завтрашним судебным заседанием, на котором он должен был предстать в роли помощника адвоката.

Я еще побыл недолго у Минны. Оказалось, что она крепко спала, и вид ее был достаточно обнадеживающий.

Смертельно уставший за последние сутки, я оставил Минну с сиделкой, удалился в свою комнату.

Не раздеваясь, рухнул на постель и уснул без задних ног.

Разбудила меня то ли непогода, то ли какая-то внутренняя тревога. Дерево, росшее под самым окном, стучало веткой в стекло под напором сильного ветра.

Когда я услышал шаги в коридоре, то приподнялся.

Дверь медленно отворилась, и луч фонаря на мгновение ослепил меня, заставил закрыться рукой.

С удивлением и нарастающей тревогой я узнал доктора Шварца. Он стоял передо мною при полном параде.

«Доктор, что-то случилось? Почему вы пришли? Что-то с Минной?» - воскликнул я.

«Ничего, пока все в порядке», - промолвил доктор. – «Я пришел поговорить о гонораре».

Я несколько возмутился:

«Доктор, а вы не могли выбрать для такого разговора более подходящее время? Сейчас середина ночи…».

«Именно сейчас и есть самое подходящее время», - сказал Шварц, улыбнувшись своей нагловатой ухмылкой. – Пойдемте - ка в сад».

«А что, здесь, в комнате, мы не можем обсудить наши дела?» - в гневе спросил я.

«Здесь? Нет, здесь никак не можем. Здесь не получится никак. Здесь стены не те», - как – то странно и немного рассеянно заговорил он.

И тут же повелительно показал мне на дверь. Я набросил плащ и пошел за ним покорно, как малыш, который не может ослушаться отца.

Мы вышли наружу.

Сад бушевал под ветром, гнулись деревья и летели листья, а мы все шли внутрь бушующего древесного океана.

Остановились лишь в

--">