Габриэлла Пирс - Парк-авеню 665

блеснули в свете лампы, но, разумеется, он был слишком галантен, чтобы открыто рассмеяться над неловкостью дамы.

— Моя машина припаркована в двух шагах, — произнес он завораживающим тягучим голосом, напомнившим Джейн кошачье урчание, и указал в конец улицы. — И я решительно намерен доставить вас домой — хотя бы в интересах безопасности других пешеходов.

Прежде чем девушка осознала происходящее, он с легкостью подхватил ее на руки и донес до дверей лимузина. А через пару минут она уже сидела в теплом, отделанном кожей салоне, и Малкольм протягивал ей бокал шампанского.

Элоди просунула голову в примерочную, и черные кудри взметнулись, словно пружинки.

— Выглядишь шикарно, — проворковала она. Джейн неохотно вернулась в суровую реальность, наполненную платьицами на рыбьем меху, заоблачными ценниками и неприветливыми продавщицами. Кассирша с первого взгляда определила, что Джейн не относится к ее обычной клиентуре, а потому даже не оторвалась от телефонного разговора, когда подруги переступили порог бутика. — Твой сексуальный американец не успеет понять, что стало причиной инфаркта.

— Хорошо бы, — призналась Джейн. — Тогда мы с ним будем квиты.

Разумеется, она не была новичком по части свиданий. В Париже невозможно быть фигуристой блондинкой двадцати четырех лет от роду и не получать пару миллионов приглашений от мужчин в день. Но до встречи с Малкольмом она даже не подозревала, что люди вкладывают в слово «химия». Сам воздух, который его окружал, казался обжигающим и пьянящим. Джейн дышала им — и не могла надышаться. Ее решение держать безопасную дистанцию пошло прахом уже через две минуты поездки в лимузине; та же судьба вскоре постигла решение держать хоть какую-нибудьдистанцию.

…А потом она осталась стоять на тротуаре, лимузин пару раз мигнул красными огнями и исчез за углом. Уличный фонарь погас, театрально выбросив сноп искр. Эта картина как нельзя лучше иллюстрировала расстроенные чувства Джейн.

«Интересно, что стало бы с городской электросетью, если бы мы не провели все последующие ночи вместе», — мрачно подумала девушка. У нее всегда были сложные отношения с техникой: лампы при ее приближении начинали мигать, компьютеры зависали, ксероксы принимались плеваться обрывками зажеванной бумаги, а поезда метро ломались именно тогда, когда Джейн куда-нибудь страшно торопилась. К счастью, роман с Малкольмом оказался абсолютно безоблачным. В течение трех недель они только и делали, что ели (по необходимости), спали (изредка) и более или менее непрерывно занимались любовью. Наконец Малкольм с сожалением объявил о неизбежной деловой поездке в Италию. Но, сегодня он возвращался и предложил по этому поводу не набрасываться друг на друга, как обычно, а проявить выдержку и устроить хоть одно полноценное свидание. Для которого, разумеется, требовалось приличное платье.

Джейн вышла из примерочной, чтобы посмотреться в большое зеркало в зале, и хмуро взглянула на отороченный вышивкой подол.

— Это платье такое прошлогоднее,что смотреть больно.

Из-за прилавка донесся будто бы случайный смешок продавщицы — тощей блондинки лет тридцати пяти. Она сразу понизила голос — разговор явно шел о покупательницах, стесненных в средствах. Джейн залилась румянцем — и тут же мысленно отвесила себе за это подзатыльник.

— Мужчины не обращают внимания на такие мелочи, — неубедительно утешала ее Элоди. Что ж, возможно, парни Элоди и не отличались особым вкусом, но Малкольм был не из таких.

Малкольм был очень богат, хотя и никогда не заострял на этом внимания. Единственный отпрыск состоятельного семейства с Манхэттена, он торговал произведениями искусства по велению сердца, а не из необходимости. Его машина, пальто, голос, костюмы — абсолютно всё в нем просто вопило о достатке и происхождении, которые сироте из французской глубинки было трудно даже себе представить. Джейн понимала, что у нее нет шансов выглядеть на одном уровне с Малкольмом, но она хотя бы могла одеться так, чтобы не опозориться.

Девушка потеребила вышивку на подоле. Наверное.

— Черное было ничего, — напомнила Элоди, сжимая невыносимо скучное, но приемлемое по цене платье без бретелек и с невыразительным шелковым цветком на талии.

Раздался щелчок: продавщица наконец положила трубку.

— Прошу прощения, мадемуазель, — внезапно произнесла она по-английски с сильным акцентом, чем немало --">