Валерий Петрович Большаков - Целитель-8

Целитель-8

Пролог

Вторник, 7 марта 1978 года. Вечер

Москва, улица Малая Бронная

Солнце село, но сумерки не сгущались, набухая той пронзительной синевой, в которой город виделся полным неразгаданных таинств. Над крышами полыхали закатные знамёна, и в их победном сиянии тени сливались в потемки, пряча скучную явь за смутным покровом вечера.

- Даже свет не хочется зажигать, правда? – негромко проговорила Рита, подходя и легонько прижимаясь.

- Правда, - вытолкнул я, тиская девушку сильней.

Улыбка поневоле изломила мои губы. Вот, вроде бы ничего особенного не произошло – по-прежнему рассеянно гляжу за окно, но уже вдвоем - и это придает бездумному созерцанию глубочайший, едва ли не сакральный смысл.

- Тебя что-то тревожит? – шепнула Рита, щекоча ухо теплым дыханием.

- Да так… - кисло усмехнулся я. – Мировые проблемы.

- К столу! – гулко разнесся по коридору голос Светланки.

- Всегда готовы! – жизнерадостно отозвался Изя.

Я напряг слух. Сейчас тебе от Али ответка прилетит, юный пионер...

- Ой, ну ты как скажешь!

- А чё?

- Ой, да садись ты уже…

Хихикнув, Рита взглянула на меня.

- Пошли?

Я молча приобнял ее за талию, и повел в гостиную. Света с Тимошей накрыли большой овальный стол – опустили на камчатную скатерть пузатую супницу с бордово-янтарным борщом, разложили хлеб в фигурных вазочках, а на флангах отливало глянцем крепкое и крепленое.

Прозрачная насквозь, бутылка «Столичной» ничего не скрывала в своей грубой спиртной простоте. Затемненное стекло «Киндзмараули» как будто прятало кавказское солнце, растворенное в красном соке лоз, а вот коньяк «Армения» выставлял настой цвета крепкого чая напоказ, однако таил в себе нутряной жар и хмельное коварство.

- Тимоша, ты что будешь? – Дюха Жуков подался вперед, тщась услужить капризной подруге.

- Ну, не зна-аю… - затянула Зиночка.

- Коньячку, может?

- Нет, - Тимоша исполнила сценку из «Бриллиантовой руки»: - Только вино!

Я оглядел пришедших. Ряды редеют…

Юрка Сосницкий на службе, Наташа в командировке, Маша в роддоме. Женьку мы еле утащили оттуда – молодую жену положили на сохранение, ей еще дня три до срока. Ну, и чего там молодому мужу делать? Пускай лучше готовится стать отцом...

- Всем налили? – звонко спросила Света.

- Всем! – авторитетно подтвердил Изя.

Шевелёва глянула на меня, уловила кивок, и встала. Гости притихли, а Светлана, задумчиво покачав бокал с рубиновым содержимым, заговорила, невесело улыбаясь:

- Сегодня я особенно сильно чувствую себя взрослой. Раньше – помните? – мы собирались на дни рождения… потом свадьбы пошли… А теперь у нас – поминки. Сорок дней, как погиб Игорь Максимович. Мне очень жаль, что я мало знала Котова, совсем мало. Мы и встречались-то с ним пару раз, наверное, но теперь я прописана в его квартире, а здесь всё напоминает о нем – книги, картины, даже вот эта посуда… Земля ему пухом!

Изя простодушно потянулся бокалом, и Ефимова тут же прошипела негодующе:

- Не чокаясь!

Улыбнувшись безуспешности Алькиных воспитательных потуг, я поднес к губам рюмку. Коньячок припахивал изюмом. Не люблю терпкий, обжигающий вкус, но ощущать, как тепло стекает по пищеводу, грея и пьяня, приятно. А наваристый борщ на закуску… Что может быть лучше?

- Давай, я за тобой поухаживаю, - сказала Настя с ворчливой нежностью, и щедро наложила мне «борщецкого».

- Да куда ж ты мне столько! – всполошился я.

- Лопай, лопай, - заулыбалась сестричка.

Рита засмеялась, и притянула ее к себе. Обе стали шептаться и хихикать, делясь нескромными девичьими секретами, а Изя важно провозгласил:

- Мужики, покурим, может?

- Ой, тоже мне, куряка нашелся! – недовольно забурчала Аля.

- А чё? Да я ж не в себя, я так только, дым пускаю за компанию! – завилял Динавицер.

- Ой, да иди уж…

Натужно посмеиваясь, Жека направился к высоким дверям балкона. Дюха с Изей утопали за ним.

- Рит! – жалобно воззвала Тимоша. – И почему твой Миша не курит?

- Не любит! – ослепительно улыбнулась моя суженная. – Да, Миш?

- Угу… - отозвался я, делая вид, что всецело поглощен борщом. – Свет, а ты ничего не хочешь нам рассказать?

- Ох, забыла совсем! – всплеснула руками Шевелёва. Ее лицо на миг приняло виноватое выражение, но тут же изобразило деловитость, лишь на скулах розовели пятна смущения. – Я тут немного… м-м… поисследовала нашу благоприобретенную --">