Сергей Николаевич Огольцов - Обратный путь из невозвратного

и Дживан, которому сейчас жена принесла несколькомесячного сына в белом чепчике и ползунках.

Тот сидит у папы на руках, уцепившись за черную баранку руля, а Дживан счастливо улыбается – сынок тоже шофёром будет!.

И опять мы едем сквозь ночь, разные, посторонние друг другу люди, но этот невиданный рейс (а может и всякий совместный путь) делает нас своими.

Мы стали частью новой общности людей – гражданами нашего автобуса.

Нам жаль расставаться с парой старичков, которых заждались родственники на одной из дорожных развилок, и с ворчливой владелицей телевизора, и со всеми, кому раньше сходить.

Мы не знаем друг друга, но мы свои.

Сергей подсаживается расспросить: куда я в Ереване?

На автовокзал.

Но он не работает ночью.

Дождусь утра.

А родственников нет?

Есть, но не стучаться же к ним в час ночи.

Автобус останавливается напротив ереванского автовокзала. Сойдя первым, я бреду к его стеклянному терему.

Дверь, конечно же, заперта.

Укладываюсь на широком бордюрном камне газона, подложив сумку под голову.

Невысокая фигура поспешно приближается к входной двери. Дергает понапрасну. Сергей?

Да, кажется, он.

Он зовет:

– Сергей!

Я, не вставая, откликаюсь.

Он быстро подходит и сбивчиво начинает убеждать, что тут вредно, опасно, а у него есть знакомые родственников в городе, или родственники знакомых.

Я прикидываюсь обиженным: неужто он думает, что мои родственники не такие же люди как его родственники?

Мы ещё раз прощаемся и он уходит.

Опять какая-то фигура, белея рубахой в темноте, дергает входную дверь автовокзала, а потом безошибочно направляется к месту моей лежки. Самвел!

– Ты чего тут?– спрашивает он.

– Там заперто,– отвечаю я.

– Пускают ночевать за 500 драм. У тебя есть?

– Есть. Но все равно заперто.

Он возвращается к двери, стучит, тормошит ее, зовёт кого-то.

Нет ответа.

Оставив дверь в покое, Самвел заходит с фланга и скрывается за угол здания.

Через минуту-другую он возвращается, а в сумеречном тереме автовокзала чувствуется какое-то шевеление.

Самвел зовет меня ко входу.

Дверь отворяет заспанный мужик. Самвел указывает ему на меня – вот этот.

– Спасибо, Само,– говорю я.

Он лишь отмахивается и бежит к дороге, где дожидается наш автобус с остатком пассажиров, которых надо развезти в другие районы Еревана, а потом ехать в Степанаван…

Я лежу на твердом диване застланном серым армейским одеялом типа тех, что раздает международная гуманитарная помощь.

Диван, предоставленный мне до утра за 500 драм, стоит в комнате отдыха шофёров.

Пара молчаливых сторожей потушили тут свет и улеглись в смежной комнате.

Чувствую, что меня вот-вот тихо подхватит течение сна и, уже уплывая, думаю напоследок: ну, кто я такой Сергею, Самвелу?

Мало их намучила дорога, чтоб ещё заботиться о ком-то, кого уже никогда не увидят, от кого никакого прибытка?..

А гляди-ко, хлопочут…

Все-таки люди…

      …в конце концов…

            …неплохие…

                  … люди…

                        …когда люди…

(июнь – июль 1998 г.)

--">