Гарри Тертлдав - Спуститься на Землю

тоже должно было уйти гораздо больше времени”, - раздраженно сказал Реффет. “Большие Уроды все еще должны строить памятники, похожие на эти, как это было вскоре после того, как мы начали собираться в городах?”

“Правда?” Голос Атвара был печален. “Они должны были это сделать. На самом деле, мы думали, что так оно и было. Вы, конечно, видели эту фотографию тосевитского воина в полном боевом облачении, прежде чем отправиться из Дома?”

Он подошел к проектору голограмм и вызвал изображение. Он сам видел это бесчисленное количество раз, как до прибытия в Тосев-3, так и после. На нем был изображен волосатый Большой Уродец в ржавой кольчуге, вооруженный мечом, копьем и деревянным щитом с железным лицом, верхом на четвероногом звере с длинной головой, неопрятной гривой и косматым хвостом.

“Да, конечно, я видел это изображение”, - сказал Реффет. “Это один из тех, которые наш зонд сделал шестнадцать столетий назад. Исходя из этого, мы предположили, что завоевание будет легким.”

“Так мы и сделали”, - согласился Атвар. “Но суть в том, что за эти шестнадцать столетий — восемьсот оборотов этой планеты — тосевиты каким-то образом развили промышленную цивилизацию. Как бы сильно вы, я и любой другой представитель Расы ни желали, чтобы они оставались примитивными, печальный факт заключается в том, что они этого не сделали. Мы должны смириться с этим фактом сейчас”.

“Это не было запланировано таким образом”. Реффет сделал это обвинением. Гонка двигалась по планам, крошечными постепенными шагами. Все, что было по-другому, давалось с трудом.

Атвар имел дело с Большими Уродами более сорока лет своей жизни. По болезненной необходимости он начал приспосабливаться к лихорадочному темпу Tosev 3. “Независимо от того, было ли это запланировано или нет, это так. Ты не можешь заползти обратно в свою яичную скорлупу и отрицать это”.

Реффет хотел это отрицать. И снова каждая линия его тела свидетельствовала об этом. Как и большой глоток воздуха, который он глубоко втянул в легкие. “Я думаю, что предпочел бы иметь дело с тосевитами, чем с вами”, - прорычал он. “Я знаю, что они инопланетяне. С тобой я не могу сказать, стал ли ты наполовину инопланетянином или просто запутался, как испорченное яйцо.”

Это сделало это. Атвар тоже глубоко и сердито вздохнул. Это принесло вонь Каира — вонь Больших Уродов, их еды и отходов, а также вонь двигателей, работающих на углеводородах, которые они сами разработали, — через рецепторы запаха на его языке. “Уходи", ” сказал он Реффету и добавил свой собственный выразительный кашель. “У меня нет времени разбираться с твоей глупостью. Что бы ни делали Большие Уроды на этом космическом корабле, они сделают это не скоро. Я столкнулся с серьезным восстанием в субрегионе главной континентальной массы, называемой Китаем. Я должен разобраться с этим сейчас. Я займусь американским космическим кораблем, как только представится возможность, или когда это станет срочным. А пока, всего хорошего.”

“Ты превратился в Большого Урода", — яростно сказал Реффет. “Все, что тебя волнует, — это сиюминутное. Все, что требует предусмотрительности, выше твоих сил”.

“Тосев-3 сделает это с мужчиной — если только он не убьет его первым”, - ответил Атвар. Затем он сделал паузу. Обе его глазные турели задумчиво повернулись в сторону Реффета. “Ты хоть представляешь, скольких жертв стоили нам постоянные восстания Больших Уродов?”

“Нет, я этого не делаю?” Голос Реффета звучал раздраженно. Что касается Атвара, то Реффет слишком часто казался раздраженным. Командующий флотом колонизационного флота продолжал: “Если бы вы должным образом поработали над завоеванием этой планеты, мне не пришлось бы беспокоиться о таких вещах — и вам тоже”.

"Я не укушу его", — подумал Атвар. Я не буду вспарывать ему живот своими когтями. Но он не знал такого соблазна к чистому, очищающему насилию со времен спаривания, вызванного имбирем, в Австралии. К счастью, теперь в нем не было имбиря, и он не чувствовал запаха женских феромонов. Это позволяло ему оставаться обычным рациональным человеком. “Разбирайся с вещами здесь так, как они есть, Реффет, — сказал он, — а не так, как ты хотел бы, чтобы они были. Наши потери были тяжелыми, гораздо тяжелее, чем кто-либо мог предположить до того, как мы покинули Дом. Нравится вам это или нет, но это правда.”

“Очень хорошо. Это истина". Голос Реффета все еще звучал раздраженно. --">