Валерий Иванович Елманов - Правдивый ложью

улыбке:

— Рад видеть в добром здравии обоих воевод и все царское семейство!

Я оглянулся на обнявшихся брата с сестрой и, вздохнув, присоединился к своему третьему воеводе:

— И я рад, подполковник Зомме.

— Помимо палат Федора Борисовича, где все посторонние схвачены и связаны, я бросил людей на подворья бояр, кои ныне в Москве, как и было тобой велено. К Басманову, где должны быть казаки, отправил три сотни — втрое больше, чем на прочие.

— Иуду удавить мало! — звонко раздалось сзади.

Ба-а, никак господин старший полковник разбушевался. Полчаса назад он еще позади меня держался, а тут на тебе — голос прорезался.

— И ентих тож, — не унимался Федор. — Особливо Голицына с Мосальским — они убить меня хотели! Смерть подлым!

Я вздохнул. Получалось, что объяснение, которое мне так хотелось перенести на потом, отложить не получится.

Жаль, а что поделаешь?

— Федор Борисович в гневе, — пояснил я оторопевшему Зомме. — Однако сделаем лучше так — ты разошли полсотни ратников по улицам, чтоб собирали на Пожар православный люд. Мол, прибыл гонец с новой грамоткой от царя Дмитрия Иоанновича, коя будет зачтена в полдень, а я пока что немного потолкую с царевичем и все объясню. И сразу, как только отправишь гонцов, немедля пошли за иноземными лекарями, дабы прибыли к государыне-матушке. Они проживают…

Объяснял я нарочито долго, надеясь, что Годунов угомонится, но тот униматься не хотел ни в какую, хотя и не перебивал, терпеливо ожидая, пока я закончу свои пояснения.

— Ну и вели ратникам, чтоб из царских палат кого-нибудь из девок привели, — в заключение добавил я.

— Каких девок? — оторопел Христиер.

— Обычных, из царской челяди, — пожал плечами я и, вежливо, но крепко ухватив Годунова под руку, повел клокочущего от негодования юнца к лестнице, попутно размышляя, как мне его теперь называть.

По-прежнему, царевичем, не годилось, царем — тем более. Увы, профукал он свое царство. Получалось, что лучшего обращения, нежели по имени-отчеству, пока не найти.

Или все-таки царевичем, одним этим давая понять, что все надо начинать заново?..

— А с людом, что у крыльца толпится, как быть? Разогнать? — перебил Зомме мои раздумья.

— Ни в коем случае! — испугался я.

Ох ты ж простая душа! Как у тебя все легко и просто, Мартыныч.

Нам теперь — имей в виду! —

Надо быть с толпой в ладу:

Деспотизм сейчас не в моде,

Демократия в ходу… ^[6]

Да и репетиция не помешает. Опять же заодно посмотрим, как народ отреагирует на спасение семьи Годуновых — это тоже немаловажно.

— Мы с царевичем к ним выйдем и все поясним, — добавил я.

— А с боярами что? — спросил оставшийся позади нас Зомме.

— Я ж повелел — смерть им! — зло выкрикнул Федор, оборачиваясь к Христиеру.

— В полку Стражи Верных палачей не водится, — напомнил я, остужая его пыл. — А теперь пойдем в твою светлицу, и я тебе обо всем поведаю.

Шли мы через трапезную. Я бы с удовольствием выбрал иной путь, но с женской на мужскую половину терема была только одна дорожка.

Крови там по-прежнему хватало, да и покойники по большей части продолжали лежать на своих местах. Разве что мои ратники успели аккуратно водрузить на обеденный стол тело Квентина — последнего защитника Федора.

Лица шотландца убийцы не задели, и сейчас оно — бледное и чистое, без единого пятнышка крови — представляло разительный контраст с остальным телом, сплошь залитым кровью, и разодранной стрелецкими саблями одеждой.

Рубленых ран видно не было, только колотые, зато в избытке. Считать не стал — тут и глядеть-то больно, — да и какой смысл.

И детям пусть когда-нибудь расскажут

От бед убереженные отцы,

Что, в общем, и у сказок,

Таких счастливых сказок —

Бывают несчастливые концы… ^[7]

«Чуть погоди, дорогой пиит, — мысленно попросил я его и твердо пообещал: — Всего через несколько часов я рассчитаюсь за каждую из твоих ран», — и повернулся к связанным стрельцам, валявшимся прямо на полу подле ног Сутупова и двух бояр.

Последних все-таки уважили, усадив на откидную лавку в углу.

Я присмотрелся и увидел среди лежащих стрельца, который помог мне сэкономить несколько драгоценных секунд там, у крыльца.

— Как звать? — спросил я его.

— Снегирем кличут, — отозвался он.

Повернувшись к своим ратникам, я распорядился:

— Этого --">