(Violetblackish) - Поручик Митенька Ржевский (СИ)

меня. Мне оставалось только одно: аккуратно собрать информацию. Потому что надежды на то, что мне снится красивый цветной сон, таяли с каждой минутой.

— Не помнит меня, ненаглядный мой! Тетку родную не помн-и-и-и-ит! — тем временем продолжала голосить новоявленная родственница, заливаясь горючими слезами и треща кружевами на моей груди. Огромный смешной чепец на голове покачивался в такт ее движениям. Я начал терять терпение.

— Бабуся! — одной рукой я взялся за сухонькое плечо, пальцами другой пощелкал у бабки прямо перед носом. Она внезапно успокоилась и преданно уставилась на мои пальцы. — Я сейчас буду задавать вопросы, а вы отвечайте по существу. Хорошо? Глядишь, я что-то и вспомню, — мутно пообещал я.

Бабка с готовностью вытерла слезы и быстро закивала, глядя на меня голубыми выцветшими глазами.

— Я — кто такой? — медленно задал вопрос и для наглядности приложил руку к груди, как сделал бы, разговаривай я с туповатым туземцем.

Бабка посмотрела на меня с обожанием и глаза ее вновь увлажнились.

— Ты — Митенька! Сокол мой ясный! Кровиночка моя! Единственный мой! Ты как на каникулы приехал, я повелела с тебя глаз не спускать, а не уберегли! Денечек был жаркий! Ты откушал как обычно, ухой на стерлядке, пирогами с капустой, блинами с икрой, киселем овсяным, да на Орлике поехал на пруд, на голых девок, стало быть, поглядеть. Да, видать, темечко напекло! Ты с Орлика-то навзничь упал и оземь хлопнулся! Да головушкой, прямо в лужу! Грозы-то по весне какие были! Уж я сколько раз велела эту лужу посреди двора засыпать! Кузьма тебя поднял, а ты не дышишь! Все личико румяное в навозе, глазоньки ясные закатились! Уж как Мария Петровна плакала! Как убивалась! Даже за Никодимом Ерофеевичем послали в соседнюю деревню, чтобы отпеть тебя по-человечески — коли помрешь, да только Никодим Ерофеич у Петра Михалыча наливки выкушал вишневой, да так, что оба лыка не вязали. Никодим Ерофеич и велел, чтобы не помирал ты, дескать, пока он не проспится да вид божеский не примет. Вот мы тебя под образа положили, да только ты так храпел, что мы тебя обратно в твою светлицу перенесли. Журку за тобой присматривать приставили. Вот ты сутки и проспал!

— Так! Стоп! — не выдержал я и оглянулся, прикидывая, возможно ли в этой новой реальности раздобыть переводчика с русского на русский же. Ну, Орлик понятно. Конь, скорее всего. Но кто все остальные?! На данный момент ясно одно, что меня зовут Митенька, то есть, тфу ты, Дмитрий. Пока неплохо.

— Начнем сначала, — приказал я, и бабуля снова с готовностью кивнула. — Кто такая Мария Петровна?

— Так сестра моя родная и тетка твоя вторая, — с готовностью затараторила бабка. — Всего-то нас осталось на земле Ржепопольских-Обездашковых: Я — Дарья Петровна, сестра моя — Мария Петровна, да ты — Дмитрий Александрович! Матушка твоя — Агриппина Петровна — в родах скончалась, а батюшка Александр Силантьевич, чтоб ему на том свете икалось, да уж о покойниках нельзя плохо, только ведь паскуда знатная, именье родовое, что за матушкой твоей в приданое дадено было, в карты проиграл, да пулю себе в лоб пустил. Вот и живем мы теперь втроем… Хорошо хоть Амбросий Силантьевич помогает, Хренов. Хоть и седьмая вода на киселе — деверем приходился матушке твоей Агриппине, а уж не куриный помет. Действующий статский советник в столице… Обещал в скором времени пожаловать.

Я сжал руками виски и качнулся от новой порции информации. Еще и какой-то «советник хренов» на мою голову нарисовался! Бабка тут же пришла в страшное волнение, побелела и сделала такое движение, словно собиралась подхватить меня на руки. Тот факт, что расстановка сил была явно не в ее пользу, старушку не смущал, и я отчетливо понял, что она и правда сейчас бросится таскать меня «на ручках».

— Мне нормально. Только давайте пока без новых имен! И так голова кругом, — промычал я и решил на этом сделать паузу и отложить дознание о том, кто такие Никодим Ерофеевич, Петр Михайлович, хренов советник, Журка и прочие, тем более что в животе предательски заурчало.

— Это головушка от голода кружится, Митенька! — всплеснула ручками тетушка и вдруг зычно гаркнула в сторону девки, которая давеча храпела в кресле подле моей кровати. — Херосинья! Накрывай на стол!

«Кто ж такая “Журка”?» — подумалось мне. Жирный кот,

--">