Маргарита Сергеевна Полякова - Принц Густав. Выжить и победить (СИ)

Маргарита Полякова Принц Густав Выжить и победить

Глава 1

Я проснулся от того, что дико болела голова. Болела — это даже не то слово. Было полное ощущение, что внутри черепной коробки взрываются снаряды, и их осколки бьют прямо в нервы. Боль отдавала в глаза, в переносицу и не позволяла ни о чем думать. Я машинально сжал виски, приподнялся с постели и почувствовал, как меня накрывает удушливая волна тошноты. Глаза слезились, но сквозь мутную пелену я сумел рассмотреть стоящую на столике рядом с кроватью небольшую чашу на ножке.

Внутри оказался какой-то травяной настой. Прохладный и довольно приятный на вкус. Впрочем, в таком состоянии я и яду бы выпил, не поморщился. Настой оказал благотворное влияние. Боль немного стихла. Ровно настолько, чтобы я начал соображать. Где я вчера так нажрался?! И с какой радости?

Голова работала с трудом. Мысли вяло трепыхались, и я никак не мог сосредоточиться. И еще мучило ощущение какой-то неправильности. Я помассировал виски, сделал несколько глубоких вдохов и проморгался. Ага. Я однозначно не у себя дома. А у кого?

Помещение, в котором я находился, было странным. Я бы даже сказал, более чем. Во-первых, размер был впечатляющим. Метров 30 квадратных, не меньше. Во-вторых, прямоугольная комната была украшена и обставлена под западноевропейскую старину — какую-нибудь эпоху Возрождения или нечто типа того. Но у меня точно не было знакомых олигархов, способных приобрести явный антиквариат, чтобы использовать его в качестве обычной посуды.

Да и окружающая меня старина была… какой-то уж совсем старинной. Даже самый фанатичный приверженец истории вряд ли откажется от привычных благ цивилизации. А в пределах видимости не наблюдалось ни лампочек, ни выключателей, ни розеток. Только свечи, только хардкор.

Я осмотрелся, невольно отмечая необычные детали. Потолок комнаты украшали деревянные резные балки, составляющие сложный геометрический рисунок, стены снизу тоже были отделаны деревом, а сверху украшены шпалерами и росписью. Большая постель с балдахином, на которой валялось мое тело, располагалась в нише. Напротив — огромный камин. Удобное кресло с резными подлокотниками, массивный стол, канделябры в виде фигур фантастических животных, красивые светильники, изящные вазы, мозаика на полу… что за фигня, блин?!

Голова по-прежнему не работала, но я еще раз попытался подняться с постели, чтобы выглянуть в окно и хотя бы примерно сообразить, где я нахожусь. На сей раз приступа тошноты не было. Зато ноги запутались в какой-то белой хламиде, и я чуть не навернулся, удержавшись в последний момент. И вот тут-то до меня, как до того жирафа, начало доходить, что окружающая действительность еще более неправильная, чем мне показалось изначально. Поскольку в хламиду было облачено мое собственное тело. Которое точно было не мое. Не было у меня никогда таких изящных рук с пальцами музыканта.

Не знаю, сколько я времени просидел, тупо разглядывая новоприобретенные ладони. Отвлек меня скрип ставни, показавшийся мне оглушительно громким. Я очнулся, подобрал повыше дурацкую ночнушку, чтобы не путалась в ногах и попытался встать с постели. Зря. Ой, зря я это сделал. Слабость охватила все тело, колени подломились, а с сознанием творилось что-то странное.

Было полное ощущение, что меня затянуло в какой-то водоворот. Черная воронка засасывала все глубже и глубже, хотя я сопротивлялся, как мог. В голове что-то взрывалось, перемешивалось, и когда я очнулся снова, то почувствовал, что уже не один.

Сложно объяснить это странное состояние. Такое ощущение, что мое сознание расслоилось, и теперь существует два совершенно разных комплекта воспоминаний о моем прошлом. Помимо меня самого, Георгия Вазина, 35-летнего сотрудника очень специальной конторы, о делах которой лучше никому не рассказывать, существовал еще и некий 19-летний студент университета Падуи, Густав Эрикссон Ваза, который уверен, что сейчас на дворе 1587 год. А он сам, ни много ни мало, целый шведский принц, между прочим.

Человек с более тонкой и ранимой душевной организацией двинулся бы сразу. Может, и я бы двинулся, если бы не специфика моей работы, предполагающая серьезный запас прочности психики. Так что я принялся анализировать обстановку, чтобы понимать, чего мне ждать в ближайшие часы. Память Густава подсказала, что ничего особенного. У него уже был врач --">