Андрей Валентинов - Циклы:"Ноосфера-Микенский цикл-Ория-Логры. Компиляция. Романы 1-15

нашего белокурого Сеню. Красивый был юноша. Очень. Кажется, у подполковника Сорокина оставался его адрес, но писать мы не стали. Дома у Семена уже стояли красные, и незачем было задавать «чеке» лишнюю работу. Может, так оно и лучше – пусть те, кто его еще ждет, надеются.

Хотя какое тут, к чорту, может быть «лучше»!

К полудню стало ясно, что следующая атака может стать последней. Нижние чины один за другим норовили отползти куда-то за плетень, мои фланги прикипели к пулеметам, а красные вошли в азарт, выкатив прямо на пистолетный выстрел пять тачанок. Я понимал, что если уходить, то немедленно. Да и не придется всем уйти – поздно! С какой-то тупой обреченностью я думал, кто из моих офицеров будет следующим. Каждую секунду я ждал, что один из пулеметов – слева? справа? – замолчит, но пулеметы били, не умолкая. Бог хранил бывшего химика и бывшего сельского учителя. О себе я тогда как-то не думал, будучи почему-то уверен, что моя очередь – последняя. Так или иначе, но нам троим судилось уйти из Токмака живыми.

Приходится прерываться. Поручик Усвятский вернулся, полный новых творческих планов и, не уважая ни чин, ни возраст, прогоняет меня из-за нашего единственного стола, требуя при этом, чтоб я учитывал интересы поклонников его военно-полевой музы. Ну, так тому и быть!

6 апреля.

Пишу вечером, при свече, чем определенно ухудшаю свое каким-то чудом сохранившееся зрение. К сожалению, весь день был занят, тут и крест не помог.

Утром меня потащили читать нашим юнкерам лекцию по военной истории. Отвертеться не удалось, и пришлось два часа рассказывать невеселую эпопею Восточной войны, в книгах обычно именуемой Крымской. Поучительная история, но действительная невеселая. Правда, под конец лекции я сам немного увлекся. У нас в семье Крымскую вспоминали часто: дед отвоевал ее всю, сперва на Дунае, а затем на батарее N5, которая находилась аккурат на месте нынешнего Исторического бульвара славного города Севастополя.

После обеда (про обед разговор особый и не к ночи) нас вместе с поручиком Усвятским направили на преужасное сонмище, именуемое штабной игрой. Собственно, никакая это не штабная игра, просто некий хорошо выглаженный полковник чуть ли не из самого Парижа ознакомил нас с соображениями командования по поводу предстоящего десанта в Крыму. Я не особенно внимательно слушал эту очередную сказку Шехеразады. Такие арии да еще в подобном исполнении предназначены исключительно для поднятия нашего духа. Отпев положенное, выглаженный полковник предложил задавать вопросы. Вопросов, естественно, не последовало, тогда он, явно обиженный подобным нашим отношением, поинтересовался по поводу, так сказать, иных мнений.

Да, большими демократами стали наши отцы-командиры – после Перекопа.

Тут уж меня начали подталкивать в спину. Иные мнения – это, действительно, по моей части, правда, ежели настроение тому соответствует. Нельзя сказать, что за эти самые мнения меня тут очень любят. Скорее, совсем даже наоборот, тем более, мое иномыслие приписывают нашей, якобы, дружбе с Яковом Александровичем. Ну, конечно! Среди господ марковцев и корниловцев, а особенно среди прихлебателей Фельдфебеля, считаться другом Якова Александровича даже как-то неприлично. Таких, как я, здесь именуют (за глаза, само собой) «слащевцами». Обычно я отмалчиваюсь, но ежели спрашивают, отвечаю искренне: личным другом генерала Слащева-Крымского не являлся и не являюсь, хотя быть другом такого человека, как Яков Александрович, почел бы за честь. Как и служить под его командованием. А то, что я слащевец (без кавычек) – горжусь.

В общем, не понравился мне этот полковник, и я попросил слова. Сославшись на слабое военное образование, многолетнее окопное одичание и три контузии, я покорнейше попросил все сие учесть и только с учетом этих смягчающих обстоятельств выслушать мои недостойные соображения.

Соображения же были до чрезвычайности просты. У нас три неполные дивизии без тяжелого вооружения, конфискованного союзничками, а равно и наших продовольственных запасов, конфискованных ими же. Вдобавок, флот, вернее, то, что от него осталось, мы не сможем использовать из-за отсутствия денег на топливо и в связи опять-таки с запретом все тех же упомянутых благодетелей. У большевиков же в Крыму стоит целая армия. Еще одна, считающаяся «трудовой», но имеющая легкое стрелковое вооружение, стоит у Сиваша и ковыряет для господ комиссаров крымскую --">