Глеб Егорович Исаев - Двойник

обратился Кацман к милиционеру, дождавшись, когда паренек отойдет на несколько шагов.

— Что вам, гражданин? — сержант вмиг растерял всю благостность.

— Этот молодой человек, — Семен Абрамович кивнул головой в сторону уходящего, — кто он?

— А вам, собственно, какое дело? — сержант окинул толстяка профессионально настороженным взглядом, потянул носом, учуяв легкий водочный запашок.

— На знакомого моего похож, — Кацман одернул полы дорогого пиджака, и поправился: — На сына знакомых…

— Да? — на удивление финансиста мент среагировал крайне живо. — Минуту, — он повернулся и негромко, но внушительно крикнул: — Эй, болезный. А ну, стоять!

— Ась? — повернулся на голос паренек. — Вы мне?

— Тебе-тебе. Стой, говорю, где стоишь, — сержант поправил фуражку и внимательно уставился на пассажира поезда: — Документики ваши позвольте.

Кацман пожал плечами, но спорить не стал. Вынул паспорт, затянутый в дорогую, тисненой кожи, обложку.

Милиционер внимательно пробежал взглядом документ, глянул на прописку. — Москвич? — скорее констатировал, чем переспросил он, возвращая паспорт. — Так что вы cказали?

— Я? Я спросил, — сбитый с толку поведением стража порядка запнулся Кацман, — про этого бродягу. Что с ним?

— Нашли его в двух шагах от перрона. — Сержант перевел взгляд на паренька. — Вроде и не пьяный был. Без сознания. Ну, привели его в чувство, в дежурку. Аккурат на моей смене это было, — словоохотливо поведал рассказчик в форме. — Раздетый. В джинсах, в футболке. Это в марте-то… У нас и в мае так на улицу не пойдешь. Ну, а дальше все как обычно, я скорую вызвал, протокол оформил, а его в больничку. Он все же чутка поморозился. И все. Из поезда ни в тот день, ни ранее не отставал никто, и в округе не терялся никто. В сводку по Главку, конечно, подали. Только там тоже тишина. Как не было его на свете.

— А сам он что говорит, или так ничего и не помнит? — вкрадчиво уточнил Кацман, глядя на терпеливо стоящего паренька.

— Ничего. Хотя, нет, вроде, наколка с именем у него на руке отыскалась. — Андрей… Вроде, как его имя. А так, вполне нормальный. Хороший, можно сказать, паренек. Не пьет, не кололся. Я проверял, да и так вижу. Он, как очухался, чуть не каждый день сюда ходит.

— Все ходит, ходит. И вроде, не из пропойных, не из бичей. А, все равно кранты ему тут, — милиционер отчего-то поскучнел.

— Так что вам нужно, гражданин?

— Эй, Яковлевич? Я в вагон пойду! — Окликнул Кацмана спутник, которому надоело слушать пустой треп.

— Нет. Погоди, это важно, — Кацман произнес это таким голосом, что Вячеслав Михайлович поскучнел и остался на месте.

— Боюсь ошибиться, но этот гражданин крайне похож на сына моего товарища. И вот что самое интересное… Он, сын то есть, не так давно тоже пропал. Я, правда, слышал краем уха… но… Неужели он и есть? Не уверен. Слушайте, он что, совсем-совсем о себе ничего не помнит?

— Сказал ведь, — милиционер внимательно глянул на толстяка. — Ну, а от меня-то что хотите?

Кацман выдохнул, словно собираясь прыгнуть в омут, еще раз взглянул на паренька и рубанул: — С собой его хочу забрать. Может, конечно, это и не он… Но в Москве врачи, надеюсь, получше. Глядишь, вернут память. А если вдруг и вправду… Человек этот, ну, знакомый мой, он, как бы это сказать, из новых. Богат без меры, и…

— Ну понятно, — усмехнулся сержант. — Надеетесь, что уж за находку отблагодарит по-царски. Правильно?

— Да как сказать, — Кацман смущенно улыбнулся. — Не в деньгах даже дело. Его дружба куда дороже стоит. Короче — вот, — он вытянул из кармана бумажник. — Здесь пятнадцать тысяч рублей, — хрустнул он оранжевыми купюрами. — Помогите его убедить поехать с нами? В Москву. А то пока я ему все объясню… Да вон и поезд уже, похоже, отходить собирается.

— Да как же вы его в вагон-то посадите? — удивился сержант, не сводя глаз с зажатых в руке странного толстяка бумажек.

— Решу, — отрезал Кацман, протягивая деньги.

— Лады, — сержант ловко спрятал купюры. — Постойте тут. Сейчас, — он поправил фуражку и решительно двинулся по перрону.

— Михалыч! — рявкнул Кацман, едва милиционер отошел. — Бегом в вагон, возьми Андрюхину куртку… там в кармане его билет, и назад. Бегом, я сказал, — видя недоумение на лице спутника, добавил он в голос металла. — Ты жить хочешь? Тогда делай, как сказал, потом объясню. Если все срастется, мы Абреку козу сделаем. Беги, дорогой.

Вячеслав Михайлович пожал --">