Георгий Антонов - Буржуйка

супермаркет за мылом, солью и крупой. Впрочем, скупо ограниченный возможностями пенсионного бюджета, ощутимого ущерба продовольственной безопасности микрорайона старушачий блицкриг не нанёс. До Нового года потянулось тревожное время ожидания. Вслушивались в речи национальных лидеров, твердивших, что кризис достиг дна — сейчас вот оттолкнёмся — только шуба свеет! От речей становилось однозначно тошней — выходит, есть гнидам, что скрывать. Нам правды всяко не скажут. Да и правда-то у них в Москве давно своя, в баксах меряная, до нас им — как до Луны раком. В мире тоже всё шло вроде как обычно — знаменитости женились и разводились, самолёты падали, а индексы голубых фишек так и невыясненного Доу-Джонса колебались, от чего, вероятно, в том мире кто-то где-то ещё пуще неслыханно богател.

Труба деда Буржуя упрямо торчала на двор из замурованного окна тайным и грозным предзнаменованием. И всякий раз, со страхом поднимая на неё глаза — не показался ли дымок — бабки сплёвывали или тайком крестились. Самые старые ещё помнили, как оно бывает в жизни на самом деле, без телерекламного фуфла — и почём отпускают в зимних ночных очередях фунт лиха…

ГЛАВА 2

— Кто ты такая, женщина? — спросил священник уже более повелительным тоном. — И что ты делаешь в этих краях и в такой компании? Мы не допускаем сюда бездельников и бродяг.

В. Скотт

— Где это мы едем? — Вика глянула в окошко мчащегося по федеральной трассе скромного красного BMW X5 и потянулась в сумочку за солнцезащитными очками «Hermes». По обе стороны от дороги сияла миллионами стразов под зимним солнцем заснеженная равнина без единого признака человеческого жилья. Поля перемежались перелесками, и все это под ярко-синим небом резало глаз нереальной белизной. Белое безмолвие.

— Только что пересекли границу К. области, — отозвался личный водитель Ваня Зоненко. — часа через три будем на месте, Виктория Романовна.

— Вот так кемарнула! — удивилась себе под нос Вика, сладко потягиваясь. — Это за сколько ж лье меня занесло от Москвы?

— Шестьсот тридцатый километр, — кивнул верный Ваня на пролетавший за окном километровый столб. Вика зажгла сигарету и, отвернувшись от неинтересного пейзажа, раскрыла смартфон. В СМС-ках накопилась за пять часов обычная лабуда — поздравления с наступающим Рождеством — Сморкович, Доярский, Сумкина, лахудра, тоже поздравляет — волосёнки бы ей повыдрать за Алекса… Силиконовая ворона! Так, а это из Штатов — Соломон Пак. Перспективный мужчинка — смотри-ка, даже узнал дату нашего Рождества. Так, Передозов зовёт в Ниццу вести корпоратив. Обломайся, меня нет. Обломайтесь все. Вики Солнцевой для вас больше нет. Вика Солнцева умерла. Совсем. Как минимум, на неделю. Она уже собиралась захлопнуть свой инкрустированный мелкими брюликами смартфон — эксклюзивный заказ, подарок Доярского, — когда выскочило новое сообщение. От матери. Этой старой сволочи чего ещё надо? Вроде бы вчера объяснились по полной. Неужели совесть прорезалась?

Последнее объяснение двух солнцевских поколений было тяжёлым. Мать, депутат Совета Федераций от какой-то басурманской республики, которую и по Гуглу не вдруг сыщешь, всегда была двуличной жабой. На людях и перед камерами елейно улыбалась и защищала непутёвую доченьку от нападок продажных моралистов. В особо острых моментах дискуссии не стеснялась и намекать на свою близость к самым верхам — то есть к самым-самым. Это было правдой — отец Вики, Роман Евграфович Солнцев, стоял у истоков российской демократии, и в начале девяностых на пару с Полковником продавливал в Петрополе такие кренделя с госимуществом, что теперь, после папиной загадочной смерти в лондонском отеле, главе государства ничего не оставалось, как взять двух хрупких женщин под свою личную защиту. Вика, с детства не в меру бойкая и избалованная отцом, привыкла ещё с Питера называть Полковника дядей Васей, и он, как человек, не чуждый понятий признательности и офицерской чести, однажды прямо заявил не в меру ретивому министру, попытавшемуся приструнить юную баловницу:

— Вику не трогать. Порву.

С тех пор утекло много воды «Перье» в кремлёвскую канализацию, и шампанского «Кристалл» по 700 евро за бутылку на Викиных вечеринках. Матери всё реже удавалось получать доступ к высочайшему телу, и она всё чаще стала прикладываться дома к ликёру «Бейлиз» и орать --">