Александр В Маркьянов (Александр Афанасьев) - Наступление. Часть 2

Александр Маркьянов (Александр Афанасьев) Наступление. Часть 2

Подмосковье, Струнино 28 ноября 1987 года

Короткий, почти зимний день подходил к концу, унылый и тусклый, как и сама осень. Рано выпал снег, занеся белым покрывалом черную слякоть оттепелей, изжившие себя, гниющие в лужах желтые листья, упавшие с деревьев, уравнял в непостижимом каком то равенстве всю природу, оставив только два цвета — черный цвет деревьев и белый цвет снега. Как было бы хорошо, если бы вот так, белым, еще не тронутым грязью оттепели покрывалом можно было укрыть всю страну, разом отрешившись от содеянного, и начав новую жизнь с чистого, морозно белого листа.

Темнело. В ожидании последней электрички на Москву — на этом направлении она идет из Александрова, Струнино — следующая, десять минут до нее — на перрон толпился, притопывая, прихлопывая, бдительно смотря за сумками и баулами вещей народ. Была осень, коварное с точки зрения климата время года — и студент, вероятно приезжавший погостить, едва ли не казачка плясал, стараясь согреться. Люди не обращали на него внимания — хмурые, сосредоточенные, погруженные в себя, они хотели только одного — быстрее промотать эту ленту дороги, выйти на своей станции, оттолкаться положенное в грязном, драно-дермантиновом кузове желтого Лиаза-скотовоза и, с облегчением, отпереть до щербинки знакомую дверь, отомкнуть чуть заедающий замок — и окунуться в привычную заводь своего угла. Вечернее путешествие по пригородному пути Московской железной дороги эти люди рассматривали как неизбежное зло на пути домой, с хамством, переполненными вагонами, жесткими, изрезанными ножами деревянными лавками общего вагона и удушливым амбре соседа.

Электропоезд не заставил себя долго ждать — длинная, темно-зеленая, мрачная змея выползла из тьмы, разрезая ее ножом прожектора головного вагона, вздохнула с облегчением, раскрывая свои расшатанные двери, поглотила очередную порцию уставшего, едущего домой люда. В вагонах было не протолкнуться, мест, конечно же, не хватало — натолкались уже в Александрове, в Струнно никто не вышел — ехали в основном до Москвы.

Вместе со всеми во второй вагон от хвоста вошел военный — но военный совсем не такой, каким обычно представляют советского военного. Скорее вольнонаемный — замызганное теплое обмундирование без погон и знаков различия, неуставная шапка — позднее ее стали называть «пидорка», но пока это была просто шапка, какой-то потухший взгляд. От военного отчетливо пахло перегаром — не спиртным, а именно перегаром, особый, затхло-противный запах, он появляется, только если пить долго и мощно.

Военный этот не стал толкаться, локтями высвобождая себе место, он так и остался стоять в тамбуре, чуть отодвинувшись в стороне от двери — чтобы не дуло. Поезд тронулся, он не держался руками, но сохранял равновесие, что было нелегко даже для трезвого человека, не говоря уж о запойном пьянице. Стальная змея упорно ползла через мрак, приближаясь к столице нашей родины — Москве, прокуренный голос хрипло объявлял остановки, с стоном и недовольным шипением открывались двери, входили и выходили люди — а ему, этому военному не было до происходящего никакого дела.

Зато было дело наряду милиции. Не так давно в электропоезде произошло убийство — милиционера, решившего пройтись в одиночку по ночному электропоезду, убили, причем не просто убили — а застрелили из пистолета, еще и забрали ПМ милиционера. Теперь милиционеры опасались ходить в одиночку — ходили нарядами по трое, но и спуску теперь ни в чем не давали. Шухер, в общем — вагонные воришки, умудрявшиеся в вагонной толчее за день наколошматить на зарплату среднего советского инженера, кляня беспредельщиков, отсиживались по катранам, гоняя буру уже на спички (денег не было), и прикидывая, когда же спадет волна.

Вот и ту — патруль из одного мента и двух курсантов школы милиции, героически протиснувшись сквозь плотные ряды советских трудящихся в жестко подрагивающем на стыках вагоне — милиционер в это время придерживал рукой кобуру с пистолетом, единственным на троих, в такой толчее и лишиться недолго — вышел в тамбур, с облегчением вдохнул полной грудью пропитанный запахами мочи хлорки и сигаретного дыма воздух. Курильщики — их было трое, под грозными взглядами стражей порядкам потушили свои наполовину докуренные сигареты, менты уже собирались переходить в другой вагон --">