Герман Иванович Романов - Меч без ножен. «Помирать, так с музыкой!»

Кхм. — Вспомнив о пещере, Андрей невольно закряхтел. Нет, женщина ему сильно понравилась, но вот в том, что именно ее шаловливая ручонка ему по затылку заехала камнем, майор сейчас не сомневался.

Однако был тут один нюанс. Ведь именно в подобной ситуации она его от Томаша спасла, когда этот тевтонский выкормыш, что уже радовался будущей победе, получил по загривку от тех же милых женских ручек увесистым булыжником…

— А вот это уже просто здорово! За это тебе от ордена Святого Креста большое спасибо!

Селим-эфенди не обманул, не поскупился — два толстых, туго набитых мешочка приятно дзынькнули, лаская своим звоном слух. В одном оказались арабские динары, покрытые замысловатой вязью узоров, прочитать которые он был не в силах, да и мало кто из христиан смог бы это сделать.

В другом мешочке желтели массивные, вызывающие только одним своим видом полное доверие, византийские солиды с двуглавым орлом и бородатым профилем императора в короне. Золото своим тусклым блеском поневоле притягивало взгляд.

— Солидно жить с солидами, — усмехнулся Андрей, ощущая приятную тяжесть мешочков в ладонях. — С полпуда будет, если не больше на чуток. Еще бы — две тысячи золотых монет, и на халяву достались. За то, чтобы я сам себя не зарезал!

Никитин знал, что говорил — арабские динары предназначались в уплату тевтонским наемникам только за то, что те не покусились на его жизнь как командора ордена Святого Креста.

Хотя свое обещание, данное арабам, эти псы-рыцари вероломно нарушили, убитый Томаш, или Курт фон Нотбек, на другой манер, — как признался ему в лицо сам предатель, нацепивший синюю униформу крестоносцев, — тому подтверждение.

Сейчас Андрей остался единственным получателем этих денег и, главное, законным — недаром арабы бебут на ханджар поменяли. А солиды даны ему лично Селимом, взамен доспехов и оружия убитых гулямов.

Приятно воевать в рыцарские времена, когда враг проявляет столь неслыханное благородство и щедрость! Осталось только громко посетовать на изменившиеся за тысячелетие отношения.

— О времена, о нравы!

Третий мешочек, тощий, как вымя выдоенной козы, Никитин открывать не стал, прекрасно понимая, что трогать его личные деньги, прихваченные в дорогу, арабы не стали. Как и менять положенные туда три десятка серебряных польских грошей на свои полновесные чеканные дирхемы, что не менее ценились даже в христианских землях. Еще бы — и серебра в них чуть больше, и проба выше.

Андрей быстро закидал в мешок с вещами и сухим пайком свои сокровища и уложил туда сверху свернутый рулоном красный орденский плащ с нашитым поверху белым командорским крестом.

Немного подумав, бережно снял со своей груди тяжелую золотую цепь с красивыми эмалированными бляшками, решив, что нечего открыто демонстрировать знаки великого магистра крестоносцев.

Для людей это будет напрасный соблазн, а для самих гор безразлично, что таскает человек на своей шее. Вечны горы, тысячелетиями спокойно взирающие на людскую возню!

— Как Наполеон в Египте в свое время брякнул? — Андрей на секунду задумался, громко и пафосно продекламировал: — «Солдаты! Сорок веков взирают на вас с высоты этих пирамид!» Вот так-то, знай наших!

Произнеся реплику, Андрей сильной рукою закинул распухший мешок за спину, на плечо повесил колчан с болтами, а сам арбалет взял в правую руку и, придерживая массивный меч левой рукою, бодрым шагом направился по занесенной снежком дороге.

Одно было плохо — столь предупредительные гулямы не оставили ему лошади, а потому придется вспоминать навыки пехотинца, от которых он уже порядком отвык.

Через подземный ход из замка живого коня протащить просто невозможно, так что арабы тут ни при чем — раз не было у него копытного друга, так не было. Зато в ином благородные враги серьезно помогли, да так, что никакого гужевого транспорта не нужно.

— За той горушкой село, так что там я лошадкой живо обзаведусь, все не на своих двоих топать!

Никитин посмотрел на покрытые снегом склоны, которые проглядывались, впрочем, с трудом — слишком густой шапкой высились зеленые кроны сосен. И лишь там, где облетела листва с ясеней и берез, виднелись белые проплешины — верная примета наступившей зимы.

— Верст десять — часа за три-четыре дойду! — Андрей усмехнулся и, впечатав сапог в хлюпнувший незамерзшей грязью рыхлый снежок, бодро поспешил вперед.

--">