Ксения Павловна Медведевич - Ястреб халифа

даже тройные шелковые занавеси, отделявшие двор от внутренних комнат, не могли усмирить ослепительный белый свет, колыхавшийся над полированными плитами пола.

Между тем Яхья ибн Саид сохранял спокойствие. Он еще раз поклонился, коснувшись лбом ковра:

— Это истинная правда, мой повелитель.

Маги-самийа, сидевшие по левую и по правую руку от астронома, лишь склонили головы и одинаково зло усмехнулись. Впрочем, Аммару улыбка аль-самийа, народа Сумерек, всегда казалась злой. Приподнятые к вискам глаза, высокие скулы, узкий подбородок — стоит глазам сощуриться и губам изогнуться, как на лице проступает недоброе веселье. Еще такая улыбка казалась ему женоподобной — на мужчину с таким выражением лица обычно смотрит молодая жена, если недовольна: чуть поджав губы, насмешливо, с вызовом, мол, все равно будет по-моему, вот я твоя свежая зелень, куда ты от меня денешься. Впрочем, это все их поддельная молодость — вот этому, который сидит справа, рыжему, сколько лет? Пятьсот, восемьсот? Ни дать ни взять, смазливый отрок — с холодными расчетливыми глазами старика, составляющего завещание.

Однако, нравились они Аммару или не нравились, с этим ничего нельзя было поделать: без помощи сумеречников — одного из Лаона, другого из Ауранна — обойтись не получалось. Пригласить их стоило казне недешево, халиф мрачно думал, что оба мага как-то слишком легко согласились приехать в Аш-Шарийа, — и подозревал, что дело здесь явно нечисто. Впрочем, как уже было сказано, судьба предначертала им явиться ко двору Аммара ибн Амира: лаонец и аураннец должны были осмотреть доставленное Яхьей ибн Саидом существо и добиться согласия свирепой твари на Договор. Или на поединок. Халиф не очень понимал, зачем требовалось получать согласие на поединок — хотя, конечно, его предупреждали, что привезенный с далекого запада сумеречник происходит из нерегилей. Те слыли самым злобным и упрямым племенем аль-самийа. Нерегилями их прозвали сородичи, и что значило это слово на наречии Сумерек, Аммар не знал. Что же до языка ашшаритов, то по неисповедимой воле Всевышнего оно оказалось созвучно названию большого ореха, выраставшего на кокосовой пальме, — и халиф не знал, видеть ли в этом промысел или забавное совпадение. Так или иначе, Яхья ибн Саид свидетельствовал: переупрямить нерегиля труднее, чем разбить кокос.

Но даже самому злобному и упрямому из сотворенных существ полагалось руководствоваться разумом. А разум должен был подсказать нерегилю, что выбирать ему можно лишь из предложенного. Либо — либо. Либо смириться с судьбой и подписать Клятву служения халифату добровольно — либо попытать счастья и вступить с повелителем верующих в волшебный поединок. Все честно, все по законам Сумерек: выиграешь — иди на все четыре стороны, ты свободен как ветер. Проиграешь — склони голову и принеси Клятву. По старинному обычаю нерегилю давался срок в три ночи, чтобы одолеть врага и вернуть свободу: маги-самийа уже подготовили место и все необходимое — опечатали знаками отсечения все пути и двери из одного из внутренних дворов. Впрочем, Аммар ибн Амир надеялся, что до поединка дело не дойдет. Только что лаонец с аураннцем сказали ему, что нерегиль неожиданно легко согласился выбрать, подписывать ли Клятву добром или все-таки меряться силой с халифом. Сказал, что решит, мол, когда дойдет до дела. Яхью и обоих магов исход этого разговора почему-то сильно волновал — мало ли, может свирепое существо упрется и в который раз попрет на рожон. Аммар же сохранял спокойствие — куда ему деваться-то? Яхья ибн Саид писал, что пленник несколько раз пытался бежать — а когда понял, что не сумеет, решился — да помилует его Всевышний! — наложить на себя руки. Не преуспев и в этом, нерегиль вроде как смирился с неизбежным и тащить его в земли верующих стало полегче, — что не могло не радовать. Однако, Всевышний никогда не дает человеку вкусить одних лишь радостей — и к халве удачи всегда примешивается привкус горечи. Не успел Аммар ибн Амир с облегчением вздохнуть, как на тебе — вот такое разочарование.

На всякий случай, халиф решил переспросить аураннца:

— Что значит — он ничего не может?!

— Привезенный господином ибн Саидом нерегиль многое может, — спокойно ответил самийа, легонько наклонив медно-рыжую голову. — Но пользоваться собственной или чужой силой — не может. Нерегили не умеют этого делать без своего волшебного камня. У них такая… экхм… --">