Анатолий Фёдорович Спесивцев - Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!"

Анатолий Спесивцев.  Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!"

1 глава.

Азов, осень 7147 года от с.м. (осень 1637 года от Р. Х.)

Когда Аркадий задал на ближайшем совете характерников вопрос, знает ли кто, как можно излечить от безумия, на него самого посмотрели как на сумасшедшего.

— Разум дарует и забирает только Господь! — уверенным тоном ответил за всех Васюринский.

Попаданец привычно скорчил рожу, поджав губы и сморщив нос. Имелась у него такая дурная привычка, когда задумывался, о чём все присутствовавшие знали. Первым сообразил, что ответ Ивана, с которым были солидарны все характерники, оказался ошибочным, как ни странно, самый старший из присутствовавших — Степан Жучило.

— Или в вашем мире и безумие лечить умеют?

Аркадий уже привычно полез чесать затылок.

— Ну… сказать чтоб все разновидности нарушения психики… так в моё время было принято деятельность мозга называть — нет. Но некоторые — да, умеют. Эээ… если не лечить, то подлечивать. И предупреждать сдвиги по фазе, то есть разлад в голове… иногда получалось.

— Чудны твои дела, Господи! — отреагировал на услышанное Петро Свитка. — И чего ж только люди измыслить не могут… только, как вернуть разум той несчастной, что к тебе попала, никто из нас не знает.

— Мне не приходилось слышать, чтобы это умел кто-то делать, — подтвердил слова коллеги Васюринский.

— Может, ты сам слыхал о каком-нибудь способе? — явно заинтересованным тоном спросил Сирко.

Присутствующих тема явственно привлекла. Попаданец и раньше замечал, что о психологии человека и толпы они знают куда больше окружающих, но, как и положено тайному ордену, знаниями делиться не спешат, из-за чего позже оные будут утеряны. Ему нравилось общаться со знаменитыми колдунами даже больше, чем с ещё более славными атаманами. Здесь, в тесном кружке, никто никогда не пытался надувать щёки и заниматься самовосхвалением, без чего на сборищах атаманов обходилось редко. Аркадию даже стилистика одежды чародеев нравилась. В этой компании никто не выряжался, как павлин или попугай — кафтаны или свитки умеренных и тёмных тонов: коричневый, чёрный, тёмно-синий. Что совсем не означало дешевизны одежды, всё из добротного западноевропейского сукна, стоящего немалые деньги. Многие атаманы часто в мирное время обряжались в шелка, парчу и бархат, нередко — режущих глаз несочетаемо-ярких расцветок.

Однако интерес проявили, но помочь не могли. Надо было выкручиваться самому, из-за чего Аркадий опять скорчил рожу.

— Да. Вот для такого случая мне способ излечения известен. Не могу сказать, что наверняка подействует, но… что она или мы при неудаче потеряем?

— Да ничего! — согласился с таким мнением Жучило. — Помощь нужна?

— …Пожалуй… нет. Сам, с джурами справлюсь.

— А как-то лечить будешь? — заинтересовался Свитка.

Аркадий объяснил, что собирается делать. Об излечении таким образом людей он читал и слышал, попытка вернуть несчастной разум, даже при отрицательном результате, ничем сумасшедшей не грозила.

— Слушай, Москаль, ты ведь и об лечении других недугов много знаешь. Помню, как объяснял про… этих… микобов… — вступил в разговор до этого только внимательно слушавший Левко Небоись — глава медицинской и санитарной служб.

— Микробов.

— Да, да, микробов. И действительно, как мы стали лечить раны с учётом твоих советов, лихоманкаа людей куда реже забирать стала. Хотя… я заметил, что у одних лекарей лечение проходит как по маслу, а у других люди мрут, как прежде.

— Боюсь, некоторые слишком "сообразительные" дураки выполняют их по-своему. Не полностью. Достаточно среди помощников затесаться одному идиоту, и пиши пропало. Стоило бы проследить за этим.

— Хм… говоришь, выполняют, ибо боятся ослушаться, но по-своему…

— Ага, так что толку от такого выполнения — чуть. Если вообще он есть, толк-то.

Простецкое крестьянское лицо на краткий миг вдруг превратилось в маску бога войны или каких-нибудь ужасов и кошмаров. Аркадию даже показалось, что и глаза главного медикуса в это мгновение загорелись своим, исходящим из них красным светом. Левко тут же вернулся в привычный для окружающих вид благодушного, немолодого человека, самого что ни на есть крестьянского происхождения. Однако на попаданца, уже наблюдавшего нечто подобное у других характерников, впечатление произвёл сильнейшее.

--">