Александр В Маркьянов (Александр Афанасьев) - Сожженные мосты. Часть 2

   -Что там? - тихо спросил он

   Граф Священной Римской Империи** Валериан Сапега скользнул в толпу, незаметно, как он умел это делать - все выяснит, все доложит...

   - Возможно, явился кто-то, удаленный от двора - негромко сказал еще один достойный представитель польского магнатства, князь Священной Римской Империи Людвиг Радзивилл. При польском дворе он служил казначеем не один год, и ударными темпами поправлял свое благосостояние, несколько промотанное своими предшественниками. Злые языки говорили, что Радзивилл поставил спиртзаводы чуть ли не в своих ординатских замках, в подвалах, где ранее хранились более благородные и тонкого вкуса напитки***.

   - Не хотелось бы. Скандал был бы сейчас не кстати...

   Все те, кто сейчас собрался на балу были поляками нового времени - новыми поляками. Из тех, кто ненавидит Россию, но кроме громких речей и какого-то количества денег не готовый сам лично сделать ничего, дабы сбросить москальское иго с Польши. Все они - Жолкевские, Зборовские, Потоцкие, Радзивиллы, Сапеги - все они удивительным образом вписались в жизнь новой, восстановленной после мятежа и массовых беспорядков 1981 года Польши. Понимая, что недалеко и до новых беспорядков, после восемьдесят первого власть сделала иезуитски хитрый ход - расколола сопротивление. Это как чайник - если его поставить на огонь и не давать выхода пару - рано или поздно он взорвется. Ежели выход пару давать - весь пар и уйдет через свисток, никакого взрыва не будет.

   Вот и шляхта была тем самым паром, который уходил в свисток. Они собирались при дворе, произносили дерзкие речи, грозили москалям неисчислимыми несчастьями, фрондировали как могли. В Варшаве выходили несколько подпольных антироссийских газет с возмутительными материалами и карикатурами, в том числе и на Высочайшее имя - типографии их никто особо не искал. Этим и заканчивалась освободительная борьба большей части поляков - прочтением запрещенных газет и возмутительными, бунташскими высказываниями. Со шляхтой было еще проще - ибо каждый нашел свое место в этой жизни и терять его не хотел. Поводов для уголовной ответственности было более чем достаточно - подпольное винокурение, участие в контрабанде, скупка краденого, подделка ассигнаций и гербовых бумаг****. Уклонение от уплаты пошлин, сборов и податей - любимая статья Уголовного Уложения. Поэтому, подавляющая доля шляхты перешла от реального насилия к очень жесткому условному - демонстративная фронда и произнесение возмутительных речей.

   И бал был их территорией. А появление на балу москаля грозило стать искрой, способной поджечь бочку с порохом.

   - Не пора, Ваше Величество? - спросил третий придворный, стоящий рядом с королем, невысокий, толстенький Ян Потоцкий, главный церемониймейстер при дворе.

   Царь мельком мазнул взглядом по золотым часам "Вашерон Константин", которые он носил на иноземный манер - циферблатом вниз, а не вверх. "Павел Буре"***** был при этом дворе явно не в фаворе...

   - Немного подождем. И Борис где-то шляется...

   - Их высочество, цесаревич Борис изволили телефонировать, что задерживаются.

   - Хорошо хоть телефонировать додумался...

   Из толпы вынырнул Сапега

   - Ваше Величество... на пару слов.

   Государь кивнул, они сдвинулись чуть в сторону, к стене, придворные демонстративно отвернулись, хотя не пристало сомневаться в том, что уши они навострили до предела.

   - Ваше величество, здесь москаль - негромко сказал Сапега

   Царь Борис недоуменно поднял выщипанные по польской моде брови. Хорошо хоть голову не обрил******...

   - Москаль?

   - Именно, ваше величество, москаль! Молодой человек в форме одного из русских гвардейских полков.

   - У кого хватило ума на столь дерзкую выходку?

   Сапега немного замялся

   -