Георгий Валерьевич Савицкий - Неприступный Севастополь. Круговая оборона

глубокими, насыщенными и сильными.

* * *

Закончив передавать на берег тюки и ящики, судно быстро загрузилось ранеными и отошло от причала. В море транспорт присоединился к каравану под охраной морских охотников.

В кают-компании завтракали офицеры, сменяющиеся с ночной вахты. Увидев командира батареи, они мигом вскочили по стойке «смирно».

– Здравия желаем, товарищ комбат!

– Вольно, товарищи, присаживайтесь. – С каждым из офицеров Алексей поздоровался за руку.

– Завтракать будете, товарищ комбат? – Тут же появился дежурный матрос с камбуза в безукоризненно белом фартуке и белой шапочке.

– Да, Степан, перекушу, и чаю крепкого сделай, пожалуйста. – В армии, где все построено на иерархии, субординации и безусловном подчинении, особенно важны простые человеческие отношения. Поэтому Алексей ко всем относился уважительно, но без панибратства. Интересовался проблемами и заботами небольшого, но сплоченного коллектива береговой батареи.

Позавтракав свежей отварной картошечкой с жареной рыбой и с удовольствием выпив чаю, Алексей глянул на часы – без четверти семь, через пятнадцать минут – построение.

* * *

Личный состав Тридцать пятой бронебашенной построился перед входом на батарею под навесом из маскировочной сети. Кстати, здесь было не жарко, а площадка перед входом в скальный, усиленный фортификационным бетоном подземный массив давно была превращена в плац.

– Равняйсь! Смирно!

Под величественные звуки Гимна СССР по флагштокам заскользило красное полотнище с золотой звездой, серпом и молотом. А рядом затрепетал на ветру белый с синей полосой внизу, со звездой, серпом и молотом флаг РККФ.

– Товарищ командир батареи, за время несения боевых вахт происшествий не было. Личный состав – полностью. Лиц, незаконно отсутствующих, нет! – привычно и четко доложил перед строем помощник комбата Никульшин.

– Здравия желаю, товарищи краснофлотцы!

– Здра… желаем, та…щ командир батареи!!! – рев луженых глоток артиллеристов береговой обороны, казалось, был способен перекрыть гром залпов собственной батареи.

– Вольно, разойдись. Товарищи командиры, личный состав – в вашем распоряжении.

* * *

Алексей в каске и с автоматом в сопровождении комиссара батареи Виктора Иванова направился к позициям, в штаб батальона, прикрывавшего «Тридцатьпятку» с суши. Рубеж ощетинился орудийными и пулеметными стволами в капитальных железобетонных казематах. Тяжелые противотанковые ежи и ряды колючей проволоки прикрывали подступы. В окопах шла своя, обычная жизнь. Алексей старался соблюдать ротацию. Если позволяла обстановка, периодически отводил то одну, то другую роту, чтобы люди могли отдохнуть, вымыться, относительно спокойно выспаться под защитой железобетонных сводов бронебашенной батареи.

Беречь солдат – это ведь не только не подставлять их напрасно под пули. Необходимо давать им отдых, своеобразную психологическую разгрузку, заботиться о тех, кто стоит на самых передовых рубежах обороны против многотысячной гитлеровской группировки. Горячее питание, гигиена, более-менее спокойный сон, кино по выходным, нечастые, но долгожданные увольнительные в Севастополь – все это помогало морякам и солдатам морской пехоты, стрелковых линейных частей, что называется, не «слететь с катушек».

Алексей перекинулся словами с солдатами на стрелковой позиции, зашел в блиндаж к старшему лейтенанту – замкомбата. Он принял командование после ранения командира батальона. Немолодой седоусый вояка с продубленным, изрезанным морщинами лицом и неожиданно ясными голубыми глазами, видимо, выслужил офицерское звание из сержантских лычек. Он обстоятельно доложил обстановку, посетовал на то, что все равно не хватает пушек полевой артиллерии. Но зато похвастался тремя трофейными «Косторезами» – так бойцы называли немецкие пулеметы «Maschinengewehr-42».

Вместе они вышли из блиндажа и направились по окопу. Внезапно в отдалении со стороны немецких позиций послышался приглушенный грохот, а через несколько секнунд привычный слух Алексея уловил знакомый звук – характерный шелест, как будто сухой песок сыпался по стеклу.

– Ложись! – вскормленные тремя войнами – Афганской, Донбасской и Великой Отечественной – рефлексы бросили тело на дно окопа. Так шелестят в воздухе на подлете тяжелые гаубичные снаряды.

– В укрытие!

Свет померк, земля вздыбилась и задрожала, запульсировала --">