Наталья Буренчева - Дом - там, где сердце

пошевелиться. И вот черная фигура отделилась от темноты и принялась медленно приближаться. Девочка стала отползать назад, пока не уперлась спиной в дерево, на котором висел ее фонарик, теперь его свет отчетливо освещал бледное — белее речной пены, — лицо с темными омутами глаз и разлохмаченные волосы, серебряным потоком стекавшие девочке на плечи.

Фигура, становившаяся все выше, неуклонно приближалась, отбрасывая на траву угловатую, страшную тень. В круг света, который маленькая луна отвоевала у темноты, вступил мужчина в запятнанной одежде. Но взгляд ребенка был прикован не к его багровому по самую рукоять клинку, с которого срывались тяжелые капли, а к узким глазам, сверкавшим лихорадочным светом, глазам дикого животного.

— Ты не знаешь, что детям опасно гулять ночью? — раздался хрипловатый, будто рычащий голос. — Иди домой! — рявкнул на нее Сумеречный Волк.

Вздрогнув, девочка поспешно подхватилась и, неуклюже вскочив, бросилась бежать по лесу, беспрестанно оборачиваясь назад, чтобы посмотреть, не гонится ли за ней спаситель. Но погони не было.

Оставшись один, Сумеречный Волк заметил, что в испуге дитя оставило на дереве свою маленькую луну. Мужчина осторожно подошел к свисавшему с ветки шарику и обнаружил, что это круглый металлический каркас, обтянутый какой-то тканью, с отверстием сверху и длинной кожаной петлей вместо ручки. Охотник осторожно заглянул в дырку и обнаружил, что внутри к каркасу была приделана небольшая чашка с прозрачной жидкостью, пахнущей жиром, в которой горел фитилек.

«Хорошая вещь», — решил мужчина.

Осторожно сняв с ветки трофей, Сумеречный Волк вернулся к кабану и принялся свежевать его в неверном свете неожиданного подарка.

На следующий вечер охотник, сам не понимая зачем, снова вернулся на это место. Интересно, что здесь делала ночью эта девочка. Может, сегодня она вернется, чтобы забрать свою маленькую луну? Мужчина достал из заплечного мешка шарик и подвесил его на самое видное место. Оглядев полянку, он решил, что неплохо бы немного прибраться. Сумеречный Волк спихнул в кусты обглоданные зверьем кости, оставшиеся от туши кабана, и закрыл ветками клочок земли, куда пролилась кровь. Теперь ничто не должно спугнуть ночную гостью.

До сумерек было еще далеко, и охотник прилег на полянке, несколько в стороне от забытой приманки, подложив мешок под голову. Взгляд тут же утонул в темнеющем небе, где бледноликая луна уже взошла, чтобы начать свой танец с облаками. Как же давно он не смотрел в небо! Его внимательный, ищущий взгляд всегда прикован к земле, но там он не видел красоты. А красота, она там, в безграничной синей выси, от одного взгляда в которую кажется, что за спиной вырастают крылья и нет ничего невозможного.

Нет ничего невозможного.

Небо стремительно темнело, а луна становилась все ярче и краше. Ее окутывал ореол длинных пушистых лучей, и постепенно она превратилась прекрасное, светлое лицо. Сумеречный Волк любовался ею, через неплотно сомкнутые ресницы.

Шорох.

Ресницы дрогнули.

Странно.

Мужчина распахнул глаза и увидел, что это действительно лицо.

Девочка стояла, склонившись над ним, и ее невесомые светлые волосы стекали вниз, почти касаясь его щек. Заметив, что он проснулся, она улыбнулась и отошла на несколько шагов.

Сумеречный Волк сел. Ему было немного не по себе. Впервые его, опытного охотника, просыпавшегося от трепета крыльев бабочки, застали спящим. Неужели он теряет чутье? Или девочка ходит настолько тихо… Да, наверное, дело в ней. Ведь в прошлый раз он тоже не заметил ее приближения — ее выдал кабан да свет.

Мужчина огляделся. На ветке теперь весели две маленькие луны, горевшие ровным серебристо-зеленым светом, а сама девочка села на траву и смотрела на него веселыми глазами, сверкающими, казалось, собственным светом.

— Ты давно здесь? — прервал затягивавшееся молчание Сумеречный Волк.

— Ты спал, — ответила девочка. Голос у нее мягкий, мелодичный, как перезвон капели по весне.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду.

Немногословная она, эта странная девочка. Впрочем, охотник не любил болтать попусту. Его дело действовать, а не состязаться в словоблудии. Так они и сидели друг напротив друга, разглядывая друг друга, не нарушая ночной тишины. Странно было вести молчаливый диалог с мудрым собеседником, который все знал и все понимал, которому не нужны были слова. Сумеречный Волк удивлялся сам --">