Дарья Сычева - Заклинатели. Туман и Дым

больно, но остановиться не хватало сил.

Он оглядел себя с нескрываемой жалостью С ног до головы перепачкан песком и дорожной пылью, которая маленькими дюнами затаилась в кроссовках и карманах. Изодранный напульсник болтался на запястье, как ненужная тряпица, которой самое место на свалке. Джинсы и некогда белая футболка сделались одного отвратного жёлтого цвета с примесью темных пятен, о происхождении которых он боялся думать. Но догадывался, что это не что иное как засохшая кровь. Множество мелких и не очень ссадин, словно какая-то странная сыпь, расползлись по его рукам и закрались под футболку, окропив её кроваво-красными кляксами. Раны болели, они жгли огнем. В них забился песок и грязь, которые могли занести инфекцию, но он как-то не догадался об этом побеспокоиться. А толку, если он не сможет выбраться? У него имелись все шансы погибнуть здесь.

Единственное, чему он был по-настоящему рад, так это тому, что не видит собственное лицо. Он чувствовал, как глаза опухли, а из-за слёз на щеках наверняка образовалось грязное месиво. Всё лицо – да и всё тело – жутко чесалось, чувствовался адский дискомфорт и боль.

Но все неприятные ощущения отошли на второй план, когда взгляд пал на нож. Оружие мирно покоилось в ножнах, что тугими кожаными ремнями крепились к бедру и поясу. Первой реакцией был испуг, а потом пришло любопытство и некое чувство спокойствия. Рука потянулась к рукояти, осторожно обхватив её трясущимися пальцами. Неспешно извлекая нож, он поразился тому, насколько сильно стучит сердце в груди. Холодный металл ослепительно сверкнул на солнце, да так, что глазам сделалось больно. Лезвие было грязным от песка и крови, следы которой он сумел распознать. Во всяком случае, ему казалось, что это была кровь, но чем дольше он разглядывал нож, тем больше сомневался. Пятна были черными как нефть и липкими как патока. Нет, это не кровь. Но тогда что?

Вертя оружие и так и сяк, он чудом смог заметить одну маленькую и неприметную деталь – гравировку у рукояти. Крупными буквами, напоминающими японские иероглифы, на лезвие было выведено всего одно слово – «Yato».

– «Ято»… – хриплым и слабым голосом прочитал он, припоминая, как переводится это слово или что оно означает. Кажется, так назвалась фирма, производящая снаряжение для активного отдыха. А этот нож ему подарили на Рождество.

Убирать нож он не стал. Ему почему-то понравилось вертеть его в руках, это действовало успокаивающе. Но, с другой стороны, чем дольше он смотрел на нож, тем чаще поток мыслей упирался в идею о самоубийстве. И когда он осознал, что всё это может закончиться плачевно, то решил убрать оружие подальше.

Он пытался вспомнить хоть что-то из своей жизни, хотя бы какую-то деталь, за которую можно было уцепиться и вести нить дальше. Должен же он помнить хоть что-то!

– Вспоминай! – приказал он себе и ужаснулся, когда ещё раз услышал свой голос. То ли он охрип до такой степени, что слова слетали с его уст так жутко, то ли дело было отнюдь не в этом. В любом случае, говорить больше не хотелось.

Но он не вспомнил. Все тот же белый лист.

А может быть, амнезия временна? Вдруг нужно всего лишь подождать пару дней, чтобы память полностью восстановилась? Эти мысли не давали покоя, но в то же время душа полнилась сомнениями на этот счёт. Поскольку с медициной он не знаком, а темой с потерей памяти никогда не интересовался, то с уверенностью заявлять, что все воспоминания вернутся к нему спустя некоторое время, нельзя. От этого на душе становилось очень гадко. Однако та малая часть воспоминаний, представленная обрывками, вселяла надежду в его отчаявшееся сердце. Она не позволяла ему сдаваться, служила мотивацией к жизни. Нужно во что бы то ни стало двигаться дальше, бороться. И, благо, амнезия не лишила его былой решимости и упорства, хотя изрядно ослабила боевой дух.

Поскольку силы ещё до конца не восстановились, он решил подождать и отдохнуть в тени, где мог спокойно продумать план дальнейших действий и переждать самые жаркие часы.

Нужно найти кого-нибудь – дорогу, заправку, город, помощь… Это было основной целью. Но перво-наперво стоило отыскать воду. Жажда душила его в прямом смысле слова. Рот высох, а язык напоминал жёсткую старую губку для мытья посуды. Каждый вдох ртом отзывался неприятными, а порой и болезненными ощущениями.

Жажда воды была так велика, что ему было всё равно, насколько грязной она может оказаться. Он выпьет --">