Ольга Викторовна Онойко - К вопросу о спасении котиков

берегиня, другая ясновидящая, третья говорящая языками зверей и птиц. Зыркнули на нас… как и полагается девам такого звания зыркать на ведьму и колдуна в полный рост. От меня оружейной смазкой и некромагией во все стороны разит, а от бабушки — вообще массовыми убийствами. Поэтому она всегда ветеранское удостоверение с собой носит и с демоническим хохотом его предъявляет.

— Тут мы живём, — Серёженька улыбается лучезарно. — В смысле, кошки. Приют Ульянин, а мы с Машей и Нелли помогаем ей.

Ульяна, я так понял, говорящая языками. Из трёх подружек самая красивая: глаза зелёные, листвяные, коса пшеничная. Нелли — берегиня, как все берегини, толстуха. Маша — ясновидящая, скелетина бледная, глаза в пол-лица… Так. Стоп.

А Серёженька-то у нас кто?

— Очень приятно, — говорит бабушка. — Я — Ирина Константиновна, а это правнук мой, Коля. Уж простите за прямоту, но Серёжа сказал, проблемы у вас?

Две кошки с неё слезли, следующие две забрались. Девы смотрят подозрительно, но кошкам верят. Кошки врать не будут.

— В дальней комнате карантин, — говорит Ульяна. — Те коты, что здесь — уже подлеченные.

Бабушка согнала с табуретки толстого кота, уселась и говорит:

— Прямо скажу вам, девочки, ведьма я и лет мне уже сто. Трудно мне сквозь вашу ауру смотреть. Но когда Серёжа у меня ремонт делал… пытался… почуяла я нехорошее. Дайте мне на карантин посмотреть. Там темнее должно быть. Мне сподручней.

Тут я запутался.

Смотреть через концентрированный Свет почти невозможно, да и не нужно. Ничего не различишь, только глаза обожжёшь. На такие случаи у нас другие методы имеются. Живой Свет, как всё живое, дышит… Стою я в прихожей тихо, как мышь мёртвая, тошнит меня, честно сказать, и укачивает, башка разламывается, но слушать — слушаю. Ясно различаю: что-то вроде хрипов в лёгких, как при бронхите. На кого-то в приюте потворено. Может, потворено на сам приют, но так делают редко. Значит, на одну из дев? Серёженьку я без этой сволочной ауры видел, понял бы.

Бабушка тем временем девам поёт что-то в уши. Слов не различаю, и без них понятно: подозрения усыпляет, в доверие входит. Аккуратненько, нежненько, всё как полагается. С чего бы иначе? Не тягаться светлым девам с орденоносной ведьмой, даже втроём с одной.

Вслушиваюсь в дев.

Потворено на ясновидящую.

Точно на неё, хоть на деньги спорь. Бабушка это и слышит сейчас, и видит, не сомневаюсь. Но зачем ей тогда коты в карантине? И что это за ясновидящая, которая не заметила порчи? Бревно она тогда, а не ясновидящая… Неужели потворили на слепоту? Бред! Потворить на слепоту — это уголовная статья. Кому девчонка из кошачьего приюта так поперёк горла, чтобы в тюрьму из-за неё садиться?

— Коля!

Я аж вздрогнул.

— Что?

— Пойдём, — говорит бабушка, — посмотрим на кошечек.

Мне уже самому интересно. Бабушка мимо меня проходит, на пальцы шепчет. Девы на неё смотрят завороженно, вереницей следом идут. Тихие стали, послушные.

И тут Серёженька к ним подходит и за руки трогает, одну за другой. Девы разом заморгали и от бабушкиного наваждения очнулись. «Ну дела, — думаю. — А Серёженька-то непрост. Да кто же он такой?» Не волшебник, ясное дело. Таких косоруких волшебников не бывает.

Кто?

Девы принялись кошек гонять, чтобы в карантинную комнату не забежали. Мы вошли и дверь за собой закрыли. Темно в комнате, только кошачьи глазищи глядят из клеток. Кто-то поднялся, прижался к прутьям, кто-то лежит, едва дышит. Молчат, не мяукают. Меня отпустило немного, тошнить перестало, на том спасибо.

— Стой у двери, — велит бабушка, — отгороди меня, пошепчу немножко.

Стою, забор изображаю. Думаю, что Серёженька точно не волшебник, иначе сам бы давно пошептал. Чары исцеления Светлым легко даются. Но песню бабушкину он развеял, даже не напрягся. Неужели?..

Додумать я не успел. Бабушка умолкла, пальцами задумчиво по решёткам провела.

— Чую, — говорит мне, — слышу и вижу. Неспроста звери болеют. Кто на зрящую Марию слепоту навёл, тот и причина болезни. Но кое-чего понять не могу. Я сначала думала, Коля, что на приют потворено с досады. От кошек ведь запах. Думала, может, довели кого, он и потворил. Но квартира чистая, прибрано всё, хоть и бедно… И что всего удивительней, порча здесь только одна — на Марии. Нет на зверях порчи. Жизнь из них тянут, это правда, а порчи нет… Тут мне твоя помощь нужна, Коля. Профессиональная.

--">