Ольга Викторовна Онойко - К вопросу о спасении котиков

пенсионерка-соседка стала от их концентрата питаться. С той мощностью, которую генерировала наша четвёрка, это… Не знаю, с чем и сравнить. Быть у реки и не напиться? Попасть под дождь и не вымокнуть? А добрейшая берегиня её к тому же и навещала. Ларисе Петровне не просто подносили ложку, ложку засовывали прямо в рот.

При жизни она подсасывала их энергию, вряд ли даже понимая, что делает. Вреда от этого не было никому. Четвёрка даже не чувствовала утечки. Старушка привыкла кормиться.

Потом умерла.

А кормиться — не перестала.

Но кормить мёртвого — не то, что кормить живого. Мёртвый — бездонная бочка. Силы четвёрки стали в эту бочку утекать, а следом за силами — и их жизни. Не будь Серёженьки, девы почувствовали бы это раньше. Но клирик подключён напрямую к Мировому Свету. Он одарял их и прикрывал. Будь чуть поумнее, прикрывал бы лучше, но уж что есть.

И первыми закончились их кошки.

Упыри — твари совершенно безмозглые, но тонко чувствующие. Порчу они наводят без участия рассудка. Это чисто инстинктивный акт, самозащита. Настал, наконец, час, когда ясновидящая заподозрила неладное и начала высматривать беду. Ощутив её взгляд, упырша испугалась и швырнула в неё зарядом ядрёной порчи… С тех-то пор бывшая Лариса Петровна следила за Машей, остерегаясь, что та развеет наведённую слепоту. Ясновидящие, они ведь только кажутся фитюльками — в чём душа держится. Сил у них поболе, чем у иного волкодлака. Может, спустя несколько дней или недель зрящая Мария действительно справилась бы с порчей сама.

А может, и нет.

Уже неважно. Выручил их всех случай — и мы с бабушкой. Вместе с нами Маша отправилась к лесополосе. Встревоженная и напуганная упырша поползла следом. На этом история и закончилась.

…Кровь я вроде остановил. Стою, отдыхаю. В глазах малость плывёт. Обжёг меня Серёженька. Девы вокруг столпились.

— Ой! — говорят мне. — Она же вас укусила! И кровью своей забрызгала! Неужели вы теперь вампиром станете?

Тут уж я заржал.

— Я некромаг! — говорю. — Меня такой ерундой не проймёшь. А вот от йода я бы не отказался. Есть у вас йод?

Йод, конечно, у них был и валидол тоже. Я дев послал за лекарствами и бабушку с ними отправил. Говорящая языками вперёд всех бегом побежала, ясновидящая с берегиней бабушку повели. А я телефон достал. Надо было труповозку вызывать. Упырь, не упырь, но была когда-то Лариса Петровна человеком. Смерть её оформлять придётся. Благо, в этих инстанциях все — наши люди, зря меня мариновать не станут и лишних вопросов не зададут.

А Серёженька рядом стоит. Осознал всё-таки, что к чему, уже почти не светится. Ночь глухая. Облака разошлись, звёзды над головой показались. Завыл вдалеке поезд, застучал колёсами, мимо пронёсся.

— Коля, — говорит мне клирик, — я только сейчас понял. Вы ведь жизнью рисковали, чтобы нас защитить. Раны получили в сражении.

— Работа у меня такая.

Серёженька улыбается.

— Вы неправильный Тёмный.

— Обыкновенный. Прабабушка моя на фронте, по-твоему, чем занималась? Это у нас семейное.

— Спасибо вам, — говорит. — Я очень рад, что познакомился с вами. Это большая честь.

Хорошо, что он всё-таки бабушке обои не поклеил. Намучилась бы она с этими обоями. В них бы Света больше, чем клея вышло. Вся квартира под перенастройку. Пока бы мы ещё поняли, в чём проблема…

— Вы нам помогли очень, — говорит Серёженька, — и здесь, и с деньгами. А мы вас никак не отблагодарили. Дайте я всё-таки вас коснусь, Коля. Это не Свет будет, не волнуйтесь. Чистая сила, без знака.

Я на него уставился как баран. Ушам не верю. А он руку свою сияющую поднимает. К шее моей прикладывает — там, где упырьи клыки отметились. И вливает какую-то хрень прямо в сонную артерию…

Нет, не хрень.

Не соврал клирик. Да и не стал бы он. Чистой силой одарил, без знака.

Стою я ошалевший, дышать пытаюсь. Ноги дрожат. Непривычно всё-таки. А Серёженька смотрит на меня, смотрит, смотрит, и… Светлый, так его растак. Контролировать себя не привык. Не может вовремя остановиться. Добра ведь хочет, а если хочешь добра, зачем думать?.. Не умеет удержаться Серёженька, благословляет меня в полный рост от всей души своей лучезарной. А я и сделать ничего не могу.

Да и не хочу, если честно.

--">