Светлана Нечай - Фракийская книга мертвых

гребне, потребовала использовать силу усхабти — и они явились, невероятно высокие, призрачно просвечивающие.

Полицейский, чья голова только что торчала над досками и выкрикивала, вперемежку с ругательствами, команду сдаться, дернулся и с грохотом рухнул вниз. Воцарилась мертвая тишина. Потом один из усхабти разметал крышу риги и бережно, словно кошка котят, перенес нас на опушку леса, затем вернулся к разрушенному сараю. Мы не успели прийти в себя, как в небе над местом битвы вспыхнули ярко четыре серебристых шара, окруженных нежным золотистым сиянием.

Борис вскрикнул, как подстреленный, схватил меня за руку:

— О, черт! Твои усхабти нашли их и забрали!

Шары выстроились цепочкой и полетели в сторону Констанцы, неторопливо покачивая боками, как большие белые птицы. Потом они исчезли, и в небе остались лишь вполнакала горящие звезды.

— Почему, собственно, мои? — возмутилась я.

— Разве ты не поняла еще, дурочка, что ты вызвала к жизни их всех, и ты одна можешь как-то ими управлять!

Я так опешила, что онемела на время. Борис между тем с жаром продолжал:

— С самого начала я знал, что с тобой нужно держать ухо востро. Но я полагал, что смогу контролировать твои способности, держать под присмотром. Как я ошибся! Ты одна из тех, кто носит зародыш нашей гибели, кто готовит мир к последнему противостоянию!

— Боже мой, Борис, что ты мелешь? — едва успела я вставить.

— Ты маскируешься тем, что не помнишь себя. Но тебя выдают глаза, выдает сексуальность, не знающая границ, и твоя настоящая сущность просвечивает сквозь личину ученой дамы как — в поисках подходящего образа Борису пришлось сделать паузу. Его взгляд упал на луг неподалеку, где в серенькой дымке рассвета щипала траву одинокая, рано выгнанная из стойла корова. Ее загораживал усхабти, благородное тело которого пропускало лучи, почти не препятствуя восприятию форм животного. — Как корова сквозь призрак! — завершил создание художественного тропа мой неподкупный судья.

— Послушай, — сказала я осторожно. — Но ведь усхабти тебе лично не причинили вреда. Даже там, в святилище, когда ты буквально подставил себя.

— Чтобы обезвредить меня, ты создала усхабти с лицом моего двойника? Спасибо.

— Это случилось непроизвольно. Ты напрасно считаешь, что я действительно могу управлять чем-то. Я могу лишь допустить, чтобы нечто произошло, когда оно уже полно до краев своей силой. Хотела бы я узнать, откуда к тебе пришла столь гениальная догадка относительно моей зловещей сущности, когда даже я о себе ничего не знаю?

— Ты больше не можешь отказываться это знать. Один из моих людей, телепат, был свидетелем всех твоих визитов к Сатни и видел, как ты вызвала из тьмы усхабти.

— Жаль, я не сразу поняла, что у Максима медиумические способности. Но послушай, Борис, зал с мумиями взорвал ты, а ответственность за усхабти взваливаешь на меня. Если ты догадывался, что произойдет, почему не взорвал доступ в святилище с самого начала?

Простой вопрос поставил моего оппонента в тупик. Честолюбие, жажда открытий, мальчишеская тяга к тайнам — все не в счет. Я поняла, что он действовал вслепую, балансируя на грани, на самом гребне темной волны, как, собственно, и я сама, что темная вода скрывает настоящие цели и следствия наших поступков, под которые мы задним числом подводим логические обоснования.

Борис поднял задумчивые глаза:

— Мне кажется, я и сам тоже как ларец с двойным дном, и не исчерпываюсь тем немалым, что о себе знаю… Я нащупал некий зазор, отделяющий две моих половинки…

Видно, переживаемый опыт был так важен, что Борис на время перестал меня обличать. Я не собиралась оспаривать правоту его слов, но мне пришла в голову неожиданная мысль: если усхабти в какой-то степени мои, следственно, я управляю ими из мира мертвых. Об этом можно было догадаться и раньше, хотя бы после официального некролога в газетах. Все встало на свои места: погибшая экспедиция, осквернившие святилище трупы, и странно безлюдная эта деревня, наконец. Да, усопшим не так-то легко убедиться в том, что они мертвы… Но я не стала задерживаться на этой мысли. В конце концов, важнее узнать, чем же грозит заявленное в пророчестве сведение счетов. По этому поводу Борис сообщил ряд любопытных фактов.

Среди пестрых историй, собранных у Геродота, он нашел изложение древнего фракийского мифа о первобогах, беспрерывно между собой враждующих. Война их привела --">