Горан - Тоннель в один конец

Был выбран перегон от Макошино до Ясногорска. Самый длительный – тридцать восемь минут. Жертв нашла Тоня. Она ещё на перроне обратила на пьяненького военного, который пялился на неё через приоткрытое вагонное стекло. Сходила на разведку. Сообщила: четверо, все в форме. И все – «в лепёшку» пьяные. Судя по перегару, пили водку. Сейчас догоняются пивом, а значит, через пару часов уйдут в аут. Идеальные объекты. У таких и денег должно быть, и документы подходящие. Может, и одежда гражданская имеется.

Кольцов, который до этого планировал грабить несколько купе наугад, прямо не поверил такой удаче. Осторожно сходил в вагон, про который рассказала Тоня, нашёл второе от начала поезда купе, покурил, прислушиваясь к пьяненьким голосам по ту сторону двери и понял – лучшего варианта не сыскать…

Сначала Кольцов деловито раздел задушенного до исподнего и одел его форму на себя. Оказалась немного великовата – покойник был немного выше, да и шире. Затем они уложили трупы по двое на вторые полки. Укрыли их одеялами.

Наконец, откинув сидения, достали четыре однотипных чемодана. Открыли их и стали перекладывать их содержимое в один. Не поместилось. Частично заполнили второй.

Всё правильно – покойники подождут. В первую очередь нужны было удостовериться, что они добыли то, ради чего они всё это затеяли: вещи, деньги и главное – документы. То, ради чего и затевалась эта авантюра. Три паспорта нашлись в чемоданах. Четвёртый – в нагрудном кармане задушенного лейтенанта.

Уже не зря, – подумал Володарский. – Хоть какой-то смысл в душегубстве.

Обыскивали молча. Шарили по карманам и сваливали найденное во второй чемодан. Деньги, пачки папирос, фантики от конфет, семечки попалам с шелухой… Потом снимали с покойников сапоги. Володарский подобрал себе пару в самый раз. Переобулся, без сожаления выкинул свои стоптанные башмаки в приоткрытое окно.

Кольцову, сколько не перебирал, вся обувь оказалась великоватой. Оставил себе последние из примеренных. Видавшие виды сандалии тоже выбросил.

Владимир, старался не думать, что является соучастником убийства. Действовал, как автомат, повинуясь коротким командам Кольцова, которые тот отдавал громким шёпотом.

Наконец всё намеченное было сделано. Они замерли в купе, переглядываясь.

– Время? – спросил Кольцов выглядывая из купе у Тони.

– Двадцать одна минута.

Ещё семнадцать минут – сообразил Володарский.

«И что нам делать такую прорву времени? Я же сдохну тут от страха! Хорошо Кольцову – прикончил пятерых и в ус не дует. Хотя нет, если присмотреться – видно, что руки у него дрожат…».

– Иди, подмени врача, – сказал Кольцов. – Пусть тоже сапоги примерит.

Шувалов был самым слабым звеном их команды. Его задачей было изображать проводника на случай, если кому-то покажется подозрительным шум из купе, в котором ехала четвёрка военных. Доктор должен был твердить таковым, что проводится «спецоперация» и «всем оставаться на своих местах». Но, видя его полуобморочное состояние, Володарский был уверен, что даже с таким заданием он бы не справился. Так что пусть возблагодарит Бога, за то, что всё прошло гладко.

Прошло ли?

«Проводник» на негнущихся ногах зашёл в купе и закрыл за собой дверь, а Володарский подошёл к бледной Тоне, которая стояла у окна ближе к другой половине вагона и, морщась, курила какую уже по счёту папиросу. Сумочка, в которой кроме нагана ничего не было, болталась у неё в такт движения поезда.

Он положил девушке руку на плечо, та вздрогнула, обернулась и тут же расслабилась, узнав Владимира. А Володарский, ни слова не говоря, дотронулся до её щеки и вдруг поцеловал Тоню в губы. Глаза её расширились, руки напряглись, чтобы оттолкнуть, но не оттолкнули. Спустя вечность или мгновение она отстранилась, улыбнулась, пробормотала, как показалось Володарскому, с благодарностью:

– Нашёл время.

Володарский тоже ей улыбнулся и, молча, вернулся на свой пост у купе проводника.

Отъехала дверь, выпуская трясущегося Шувалова. Ноги, обутые в новые армейские сапоги, заплетались. Он двигался, опустив голову и тяжело дыша. Как человек, которого вот-вот стошнит.

Блин, не стоило ему показывать покойников! А ещё врач называется!

– Владимир, помоги! – услышал Володарский.

Он зашёл в купе.

– Дверь закрой, – попросил Кольцов.