Борис Натанович Стругацкий , Аркадий Натанович Стругацкий - Пикник на обочине

АРКАДИЙ И БОРИС СТРУГАЦКИЕ

ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ

Ты должен сделать добро из зла, потому что eгo больше не из чего сделать.

Р. П. Уopeн

ИЗ ИНТЕРВЬЮ, КОТОРОЕ СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ ХАРМОНТСКОГО РАДИО ВЗЯЛ У ДОКТОРА ВАЛЕНТИНА ПИЛЬМАНА ПО СЛУЧАЮ ПРИСУЖДЕНИЯ ПОСЛЕДНЕМУ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ПО ФИЗИКЕ ЗА 19... ГОД

— ...Вероятно, вашим первым серьезным открытием, доктор Пильман, следует считать так называемый радиант Пильмана?

— Полагаю, что нет. Радиант Пильмана — это не первое, не серь­езное и, собственно, не открытие. И не совсем мое.

— Вы, вероятно, шутите, доктор. Радиант Пильмана — понятие, извест­ное всякому школьнику.

— Это меня не удивляет. Ради­ант Пильмана и был открыт впервые именно школьником. К сожалению, я не помню, как его звали. Посмот­рите у Стетсона в его «Истории По­сещения»— там все это подробно рассказано. Открыл радиант впервые школьник, опубликовал координаты впервые студент, а назвали радиант почему-то моим именем.

— Да, с открытиями происходят иногда удивительные вещи. Не могли бы вы объяснить нашим слушателям, доктор Пильман...

— Послушайте, земляк. Радиант Пильмана — это совсем простая шту­ка. Представьте себе, что вы раскру­тили большой глобус и принялись палить в него из револьвера. Дырки на глобусе лягут на некую плавную кривую. Вся суть того, что вы назы­ваете моим первым серьезным от­крытием, заключается в простом факте: все шесть Зон Посещения располагаются на поверхности нашей планеты так, словно кто-то дал по Земле шесть выстрелов из пистоле­та, расположенного где-то на линии Земля — Денеб. Денеб — это альфа созвездия Лебедя, а точка на небес­ном своде, из которой, так сказать, стреляли, и называется радиантом Пильмана.

— Благодарю вас, доктор. Доро­гие хармонтцы! Наконец-то нам тол­ком объяснили, что такое радиант Пильмана! Кстати, позавчера испол­нилось ровно тринадцать лет со дня Посещения. Доктор Пильман, может быть, вы скажете своим землякам несколько слов по этому поводу!

— Что именно их интересует? Имейте в виду, в Хармонте меня тог­да не было...

— Тем более интересно узнать, что вы подумали, когда ваш родной город оказался объектом нашествия инопланетной сверхцивилизации...

— Честно говоря, прежде всего я подумал, что это утка. Трудно было себе представить, что в нашем ста­ром маленьком Хармонте может случиться что-нибудь подобное. Го­би, Ньюфаундленд — это еще куда ни шло, но Хармонт!

— Однако в конце концов вам пришлось поверить.

— В конце концов — да.

— И что же?

— Мне вдруг пришло в голову, что Хармонт и остальные пять Зон Посещения... впрочем, виноват, тогда было известно только четыре... что все они ложатся на очень гладкую кривую. Я сосчитал координаты ра­дианта и послал их в «Нэйчур».

— И вас нисколько не взволнова­ла судьба родного города?

— Видите ли, в то время я уже верил в Посещение, но я никак не мог заставить себя поверить паниче­ским корреспонденциям о горящих кварталах, о чудовищах, избиратель­но пожирающих стариков и детей, и о кровопролитных боях между не­уязвимыми пришельцами и в высшей степени уязвимыми, но неизменно доблестными королевскими танко­выми частями.

— Вы были правы. Помнится, наш брат информатор тогда много напу­тал... Однако вернемся к науке. От­крытие радианта Пильмана было первым, но, вероятно, не последним вашим вкладом в знания о Посеще­нии?

— Первым и последним.

— Но вы, без сомнения, внима­тельно следили все это время за хо­дом международных исследований в Зонах Посещения...

— Да... Время от времени я ли­стаю «Доклады».

— Вы имеете в виду «Доклады Международного института внезем­ных культур»?

— Да.

— И что же, по вашему мнению, является самым важным открытием за все эти тринадцать лет?

— Сам факт Посещения.

— Простите?

— Сам факт Посещения является наиболее важным открытием не только за истекшие тринадцать лет, но и за все время существования человечества. Не так уж важно, кто

--">