Гагик Саркисян - Лошадь смеется

Гагик Саркисян Лошадь смеется

Ошейник тигра замигал. Звонили. Вульгарной походкой джунглей зверь направился в прихожую открыть двери и встретить посетителя.

— Доложите профессору математики, что пришел детектив… Привет, Ваграм!

— Салют, Олег!

— Когда-нибудь твой электронный зверь меня съест. С таким вниманием относятся только к своим будущим жертвам.

Олег погладил тигра против шерсти. Тигр зарычал: р-р-р!

— Съест, если ты не изменишь свой студенческий стиль вваливаться по ночам, не предупредив по телефону. — Ваграм отглотнул из чашечки кофе.

— Ну, что ты скажешь? — спросил Олег.

— В вашем департаменте отличная фотоаппаратура. Я посмотрел репродукции. Такие тонкие листочки, очень хорошо снято.

— Я снимал скрытой микрокинокамерой. Она не разрешает снимать.

— Кто она?

— Печальная вдова художника.

— Вдова?

— Да! Вдова!

— А кто он?

— Некто Вадим Карин… Слышал когда-нибудь?

— Нет. Не слышал.

— А ты почитай. — Олег выложил на стол кипу газет.

— Зачем?

— Ну, почитай. Одни заголовки чего стоят: «Он мог бы жить», «Смертельный укол анальгина», «Открытие таланта», «Неизвестный художник» и так далее…

— А почему тебя это беспокоит? — спросил Ваграм.

— Странная история. Через месяц после смерти художника жена устраивает домашнюю выставку.

— Ты что, занимаешься этим делом?

— Да я обо всем узнал из газет. Но мне кажется, что здесь что-то не так… Ему не исполнилось и двадцати восьми лет… Может, это было убийство?

— У тебя профессиональная подозрительность, Олег.

— Но о нем никто не знал ни среди художников, ни среди любителей живописи.

— Это уже становится интересным, когда человека никто не знает, — сказал Ваграм.

— Ну, да. Вокруг его имени какая-то стерильная пустота. А в природе таких вещей не бывает…

— Почему не бывает? Жизнь — это не только то, что похоже, не только то, что одинаково. Тебя беспокоит что-то другое.

— Но в двадцать восемь лет просто так не умирают и просто так не убивают.

— Предположим, и это не совсем верно, — сказал Ваграм, — иногда убивают и просто так.

— Но не в этом случае. Не в этом, — возразил Олег. — Зачем? Не сегодня завтра он все равно стал бы одним из самых знаменитых художников.

— Хм! — хмыкнул Ваграм. — Не сегодня завтра это аллегория будущего, а вчера и позавчера он им не стал… Значит, интуиция?

— Да! Интуиция!

— Это не так мало. — Ваграм подошел к окну и раздвинул шторы. — Осень… Август… Который час?

— Одиннадцать. Вдова закрывает двери квартиры в два-три часа ночи.

— Не боится, что обворуют?

— Видимо, нет.

— Красивая женщина?

— Очень красивая!

— Она может обратить внимание на твои посещения.

— Я скажу, что ты большой знаток живописи.

— Знакомить меня с ней не надо.

— Как хочешь… Я жду тебя в машине…

Олег вышел. Ваграм спустился чуть позже… Нехотя и лениво. Его привычка работать ночами, его ночное одиночество было нарушено.

В МАШИНЕ

В машине Ваграм спросил Олега:

— А ты что-нибудь выяснял?

— Я воспользовался тем, что пресса подняла шум, и поэтому мой интерес к его личной жизни был вполне пристойным.

— А где работал Вадим Карин?

— Обычный инженер… Но вот после похорон несколько человек пришли к нему домой и, увидев его картины, ахнули… И колесо завертелось…

— Через месяц после смерти мужа — выставку. Или она современнее, чем само время, или что-то толкнуло ее на этот отчаянный шаг.

— Да. Нарушены всяческие приличия и общепринятые представления о трауре. Что это — месть? Она мстит?

— Я надеюсь, ты ее не обвиняешь?

— Да нет. Это ее право.

— Мы ведь с тобой не знаем, что это была за жизнь…

— Но ей всего двадцать один год.

— Ну и что? И в двадцать один год можно отдать все любимому человеку… И ничего не оставить для себя…

— Но так поспешно распродавать свою любовь…

— Верно. Но верно и другое… А что если это — шоковое состояние. Пока был жив муж, картины не покупали. А теперь она получает наслаждение от неумеренно-восторженного ажиотажа, растерянности, суеты, от этого аукциона… Что-то вроде наркотика…

— Ничего себе наркотики… Картины стоят не одну тысячу!

—Да?

— Сейчас сам увидишь.

— Такие деньги могут платить только очень опытные коллекционеры…

— И платят. Платят.

— Ты все еще участвуешь в гонках?

— Нет. --">