Елизавета Берестова - Сны куклы (СИ)

сомневающегося, любопытного, смешливого Семила с копной рыжеватых волос, с которыми справиться было не под силу ни одной расчёске. Разве мы не люди? Чем мы хуже? Мы ведь лишены даже обычной человеческой смерти с болью, страданиями. Мы просто выключаемся, как игрушки, у которых закончился завод.

Эба крепче сжала свою овечку.

— Я даже игрушку себе купила, надеялась понять, что вы чувствовали в детстве, которого у меня не было.

Она расстегнула овечку и вытащила половину листа рисовой бумаги, исписанного мелким убористым почерком.

— Я нашла это у Хито, понимала, что это и есть источник наших бед, — движение бледной руки, и бумагу охватили язычки пламени камина, — так лучше. Нельзя, не хочу, чтобы кто-то ещё пережил то же, что и мы. Никого из нас не осталось, а совсем скоро не станет и меня. Видите, — она попыталась поднять руку и не смогла. Прощайте.

Прямо на глазах у коррехидора и чародейки прекрасное лицо превратилось в гладко обструганную болванку, шелковистые блондинистые волосы обвисли длинной серой паклей. Только деревянные, по-прежнему изящные пальцы, продолжали стискивать меховую овечку. Но вот разжались и они.

Вил поднял игрушку.

— Интересно, — проговорил он, — видела ли она сны? Снятся ли куклам игрушечные овцы?

Он осторожно опустил овечку на колени манекена.

--">