Светлана Ларионова - Оморикия

карточку и знал её пинкод, и этот кто-то подтверждал все банковские операции через коммуникатор. Я обрадовался и разозлился одновременно: во мне крепла уверенность, что Ленка была жива.

***

Я сидел на нижней палубе парома и читал, старясь отвлечься. Я еще не знал, как именно я предоставлю все эти материалы. Всякое в жизни бывает. Как говорил наш университетский преподаватель истории шпионажа и спецопераций, если бы Бенедикт Арнольд погиб в битве при Саратоге, он бы навсегда остался героем в памяти американцев. Вместо этого он стал символом предательства… Вовремя уйти – это тоже искусство.

Я с Леной работал слишком много лет, чтобы вот так, одномоментно, выставить ее двойным агентом. Но факты – упрямая вещь, и многое из того, что я здесь узнал, заставляли меня сомневаться в ее лояльности. Единственное, что меня успокаивало, так это то, что до сих пор вся информация, добытая Стрижом, была эффективно нами использована. Проколов не было, но значило ли это, что их не будет и в дальнейшем? Не поджидал ли нас гигантски сюрприз, в качестве приза за многолетнее к ней доверие? Не стоит забывать, что и Даниил работал в Фортунато, и он также пропал. Я бы мог навести справки на месте его работы и поговорить с Джейн, но решил, что не стоит пока компрометировать нашего гражданина. Да и вряд ли это мне помогло: что нового мне могли рассказать о нем на его работе в конюшне? И я так это знал: скупой на слова, ценит хорошую шутку, трудолюбивый, уважаемый человек… Еще, наверное, с животными разговаривает, и они его слушают… Мы, оморикцы, в этом плане все одинаковые, и это очень трудно изменить. Мне кажется, даже если нас насильно заставить отдыхать, так мы через пару недель взвоем и станем от нечего делать картины да книжки писать…

Да что далеко ходить! Эта книжка, которую я читал, была написана геологом Брумелем во время его вынужденного отпуска в небольшой деревушке под названием Зеленогорье, что в восточной Оморикии. В деревне этой я бывал. Пастораль, да и только: сады, холмы и изумрудное озеро… Ну так вот… Этот геолог исследовал какие-то новые залежи минералов около озера, свалился в овраг и сломал себе ключицу и кисть. Не мог ни работать, не писать, лишь текст наговаривал на диктофон в этой деревушке. Уж не знаю, молоком какой взбесившейся козы его там поили, но труд у него получился фантастический, причем в прямом смысле этого слова. Геолог, а написал книгу о Вторичном и Третичном мирах, о пирамидах, тоннелях, и телепортации. Бред, конечно, но интересно! И потом, кто же может сказать, что правда в этом подлунном мире, а что ложь? Теорию времени профессора Белкина тоже долго ругали, а сейчас число барр по радио передают, чтобы народ хоть как-то подготовить и, возможно, даже спасти. К тому же телепортация существует, что бы там не говорили, – я сам неоднократно ее наблюдал… Пару раз и я испытал провалы во времени, когда в течение секунды каким-то образом случайно покрывал расстояние в километр, но делал это случайно, – мне даже приходилось возвращаться… Признаюсь, я пытался научиться контролировать времяформу: дыхательные упражнения делал по книжкам разным, мясо не ел, даже голодал. Увы, у меня ничего не получилось…

… Паром медленно отходил от пирса и вдруг стал сильно раскачиваться из стороны в стороны: мы выходили из-под колпака. Показалось, что я на миг ослеп. Пассажиры дружно ахнули: стало видно настоящее солнце. В течение нескольких секунд два оранжевых диска ослепительно горели рядом с друг другом, но вскоре искусственное солнце графства скрылось за краем невидимого купола. Ветер гнал сильную волну, толкая паром в борт, но вскоре курс был подкорректирован, и на палубе стало находиться намного комфортнее.

Мы шли вдоль берега. Он был песчаный, и даже с палубы было видно, какие высокие дюны намыл прибой. Я вспомнил Оморикию и с нежностью подумал об Анюте. Я мог с легкостью представить, как она бежит по этим дюнам, такая легкая, тоненькая, и ветер играет ее волосами. Она танцует, изображая из себя балерину, и беззаботно смеется. Она приближается к этим скалам-колоннам, позеленевшим от океанской воды, обнимает их и кружится, кружится под слышимую только ей музыку…

Палуба подо мной задрожала, и я почувствовал, как все во мне мелко завибрировало; у меня онемели руки. Я выронил книжку и отстранённо подумал, что у меня начинается эпилептический припадок. Усилием воли я обвел глазами палубу: пассажиров около меня не было, и просить о --">