Анна Макар - Чистое сердце

оббили ее деревянным сайдингом, а другие и вовсе снесли дом и построили двухэтажный коттедж из красного кирпича. Только дом Натали зиял гнилым зубом и заставлял ее сердце сжиматься от отвращения и страха.

– Говорить буду я, – Калеб подмигнул Натали, постучал в покосившуюся дубовую дверь и вошел, ведя девушку за собой. Петли неприятно скрипнули. Дверь отрезала уличный свет, погрузив их в сумрак и духоту дома.

Ее мать, Элизабет, копошилась возле печи. В сорок она выглядела на все шестьдесят. Лицо давно прорезали глубокие морщины, а волосы поседели в один миг, когда она потеряла мужа. Давным–давно ее улыбка была прекрасной, особенно если супруг, приходя с работы, называл ее «моя Лиззи». Но теперь самые последние крохи радости были стерты из мира Элизабет.

– Добрый вечер, мисс Скаймолд.

Мать поставила горячий котелок на стол и медленно развернулась

– Ах вот ты где шлялась, паршивка! – вскрикнула мать, не обратив внимания на парня. Натали смиренно опустила глаза, чтобы мать не упрекнула ее еще и за «надменный взгляд».

– Эм… – Калеб на секунду потерял дар речи. – Мисс… Мы с Натали любим друг друга. Прошу вас позволить взять ее в жены.

Тут пришла очередь Элизабет не найти слов. Она впервые посмотрела на него, и Натали показалось, что в глазах матери сверкнул настоящий огонь.

– У нас будет ребенок. Я позабочусь и о нем, и о Натали.

Нет! Калеб слишком внезапно выложил всю информацию. Теперь им точно конец!

Лицо матери покраснело, казалось, она кипела как котелок, только что вытащенный из печки.

– Ни за что! – тихо, но яростно проговорила она. – Убирайся! – бросила она в сторону Калеба, тыча в него раскаленной кочергой.

Он попятился и неуверенно пролепетал:

– Но… я… люблю… и ребенок…

Натали вздохнула. Вот и все. Нечего было и думать, что все получится. Мать никогда не позволит ей быть счастливой.

Раскаленная кочерга коснулась живота Калеба, он вскрикнул и отступил за дверь, бросив на Натали испуганный взгляд. Мать вышла следом за ним на улицу. Дверь снова скрипнула, будто насмехаясь над глупыми мечтами девушки. Натали слышала, как мать кричала грязные слова о нем и о дочери. Как теперь показываться на глаза соседям? Они и так не жаловали Натали, а после такой сцены вообще будут тыкать пальцами. Девушка прижалась к стене, пытаясь унять дрожь – нервничать ей больше нельзя, теперь она ответственна за двоих. Несмотря ни на что при этой мысли Натали улыбнулась.

Мать вернулась, тяжело дыша. Куда ей догнать Калеба?! Она вздохнула, оглядев дом, сжала зубы и неожиданно влепила Натали пощечину.

– Потаскуха! – прошипела она, не глядя на дочь. – Как смеешь ты со своей паршивой болезнью? – она сплюнула на пол. – Тебе нельзя иметь детей! Никакой ребенок не захочет, чтобы у него была такая мать! Грязная, нечестивая ведьма! – последнее слово, как всегда, получилось гадким, ядовитым.

Натали молчала, опустив голову. В тот день Элизабет заперла девушку дома.

От Калеба не было вестей. Через несколько недель мать с гнусной ухмылкой сказала, что он сбежал.

– Конечно, кто захочет ребенка от ведьмы? – посмеивалась она. – Любит он, как же…

«Он не мог так поступить!» – Натали тихо плакала, обнимая уже слегка округлившийся живот.

– Все еще наладится, – шептала она маленькому созданию внутри нее. Так думала она сама, пока в один день Элизабет не привела с собой повитуху. Натали завизжала, когда поняла, зачем она здесь…

Через месяц после того, как опустошили ее чрево, Натали вернулась в школу. У нее не было там подруг, но Мари Камстер, соседка Калеба, поведала, как его отец силой затащил сына в телегу и увез. «Говорят, в город. Но он сопротивлялся», – добавила Мари и попыталась погладить Натали по руке.

Но ей уже было все равно.

***

В этом году весна обошла Динвуд стороной. Обычно тепло приходило уже в середине марта, а настоящая жара наступала в мае. Этот год единогласно назван синоптиками аномальным. Еще вчера никто не хотел расставаться с зимними куртками, кутаясь в них от пронизывающего ветра. А сегодня, четвертого апреля, жители Динвуда встречали лето: наполняли бассейны и вынимали из гаражей шезлонги.

Вернувшись из школы, Джудит переоделась в простую белую майку и коротенькие по–детски разрисованные маркерами джинсовые шорты. Они туго обтягивали ее формы, между прочим, далеко не детские. Джудит полюбовалась собой перед зеркалом и --">