Софья Валерьевна Ролдугина - 13 кофейных историй

фартук смялся, из-под белоснежного чепца выбилась седая прядь, а лицо было мокро от слез. – Лишились чувств прямо на лестнице, хорошо, что Георг шел следом и успел вас подхватить! Видно, сильно подкосили вас похороны старой графини Эверсан… – покачала она головой и добавила сердито: – Уж поверьте, госпожа Милдред не хотела, чтобы вы так убивались по ней.

Скажи это кто-нибудь другой, такие слова можно было бы посчитать бестактными. Но уж миссис Хат имела полное право говорить от лица моей бабушки все, что посчитает нужным. Несмотря на различное положение в обществе, леди Милдред и мисс Роуз с юности связывала крепкая женская дружба, какую редко встретишь в нынешние времена.

А начиналась история весьма печально. Моя неугомонная и энергичная бабушка в неполных восемнадцать лет взялась опекать нежный и слабый приютский цветок, Рози Фолк. Тогда это было модно – браться за воспитание детей-сироток и хвастаться в высшем свете своей добродетельностью. Конечно, многие ограничивались пустыми формальностями: передавали приюту деньги да раз в месяц появлялись в обществе вместе с наряженным и умытым по случаю торжественного выхода ребенком. Но леди Валтер никогда не делала что-то лишь наполовину. И поэтому скоро, после оформления надлежащих бумаг, десятилетняя Роуз переехала в особняк на Спэрроу-плейс. В приюте маленькой мисс Фолк приходилось несладко – девочку с мягким характером и чутким сердцем всяк обидеть норовил, и вряд ли бы она дотянула хотя бы до совершеннолетия.

Но под покровительством моей деятельной бабушки, из всех святых больше всего почитавшей Роберту из Гринтауна, Роуз расцвела. Она очень привязалась к своей опекунше – до того, что позднее даже последовала за Милдред и ее мужем, графом Эверсаном, в то самое достопамятное кругосветное путешествие, из которого молодая чета вернулась в ореоле славы и всеобщего поклонения. Именно тогда Милдред на приеме в Квин-Арч получила от самой Катарины Четвертой особое королевское разрешение – ей, графине Эверсан, женщине, дозволено было лично заниматься делами кофейни «Старое гнездо».

Той самой, в которой сейчас стала полноправной хозяйкой я, леди Виржиния-Энн Эверсан.

Впрочем, все это лирика и бесплодные размышления о временах давно минувших. Кажется, я действительно позволила себе уйти слишком глубоко в траур по самому дорогому существу в моей жизни – графине Милдред Эверсан. Вряд ли когда-нибудь мне встретится человек, который заслужит такие же уважение, восхищение и любовь, какие я к ней испытывала.

– Да, миссис Хат, думаю, вы абсолютно правы, – вздохнула я. – Леди Милдред часто говорила, что горе и страдания живых не пускают мертвых на небеса.

Пухленькая кондитерша шумно вздохнула и набожно осенила себя священным кругом:

– Да покоится она в мире… Как ваша голова, леди Виржиния? Еще кружится?

Я встала и сделала шаг. Доски под пушистым ковром тихо скрипнули – почти неразличимо для слуха. Как быстро стареют вещи! Подумать только, ведь этот дом был построен во времена бабушкиной молодости, именно для кофейни. Тогда на новеньком фасаде название смотрелось насмешкой – вот оно, знаменитое чувство юмора графини Эверсан.

А теперь «Старое гнездо» стало действительно старым.

– Немного кружится, миссис Хат, но это скоро пройдет. Мой отец тоже был склонен к обморокам. Да и мать не отличалась крепким здоровьем, – вынужденно признала я и добавила по привычке: – Да покоятся они в мире…

– Слишком много разговоров о покойниках сегодня, леди Виржиния, – вздохнула кондитерша, и ее пальцы вновь очертили круг. – Не к добру это. Может, спуститесь в зал и выпьете кофе? До открытия далеко.

Я осторожно одернула платье. Юбки немного замялись, но, увы, на то, чтобы переодеться в другой наряд, уже не оставалось времени.

– До полудня, конечно, далеко, но у меня есть и другие дела, – покачала я с сомнением головой. – Надо сперва зайти к парикмахеру, потом напомнить управляющему, чтобы он отправил письмо Хаммерсонам. Если арендную плату за ферму задержат еще на месяц, боюсь, нам придется расторгнуть соглашение. Да и кофе не слишком полезен для моего слабого сердца… Где шляпка с вуалью?

– Владелица кофейни, которая сама никогда не пьет кофе! Расскажешь кому – и не поверят, – улыбнулась миссис Хат, подавая мне черную широкополую шляпку. Семидесятидневный траур по покойной графине я уже растянула вдвое и не --">