Анатолий Федорович Дроздов - Рыцари плащаницы

Анатолий Дроздов Рыцари плащаницы

Пролог

Золотой полумесяц на розовом куполе бывшего храма Соломона проступил в синем небе и засиял, освещенный первыми лучами мягкого декабрьского солнца. Полумесяц установили недавно, Имад все не мог привыкнуть к торжественному виду мечети Аль-Акса, возносившейся над притихшим Эль-Кудсом в знак торжества истинной веры, и смотрел во все глаза. Солнечный свет тем временем скользнул по белым стенам домов, окрашивая их в золото, воздух тихих площадей и улиц наполнился мягким свечением — золото легло на белый шелковый полог, скрывающий вход в зал, широкие каменные перила балкона, руки Имада, расслабленно лежащие поверх прохладного камня.

«Слава тебе, Милостивый и Милосердный! — мысленно воскликнул эмир, любуясь на открывавшуюся глаза панораму. — За то, что изгнал нечестивых многобожников и возвратил город верным слугам своим! Слава тебе! Да усохнут уста, хулящие Всевышнего, сгниют нечестивые языки, поразят неверных мор и проказа! Алла акбар!»

Муэдзин на минарете затянул призыв, и Имад послушно опустился на колени. Голени его тонули в мягком ворсе багдадского ковра, заботливо расстеленного на балконе евнухом, упругие шерстинки щекотали пальцы босых ног, но эмир не чувствовал этого — исступленно творил молитву, прося Вездесущего не оставлять его своими милостями. Защитить от врагов и бед, ниспослать расположение Несравненного, умножить потомство и, о милостивый! спасти одну страдающую душу. Иншалла, на все воля твоя, но помоги, Милосердный!..

Когда Имад, резко отдернув полог, вошел в зал, Ярукташ уже ждал его. Склонился в глубоком поклоне.

«Когда успевает молиться?! — сердито подумал эмир. — И молится ли? Эти христиане, принявшие ислам…»

Но он тут же забыл гнев, впившись вопросительным взглядом в круглое лицо евнуха. Тот поежился и прикрыл жирными веками бесстыжие глаза. И только потом еле заметно покрутил головой в чалме.

— Что говорят лекари? — хрипло спросил Имад, хрустя пальцами.

— Не доживет до полудня, — промолвил Ярукташ, не поднимая взора. — Прости, господин. Будь мы в Каире или Дамаске…

— Неужели в округе нет ни одного доброго лекаря?! — в отчаянии воскликнул эмир. — Ты хорошо искал?

— Конные отряды обшарили все окрест. Страна разорена, лучшие лекари ушли с войском Несравненного, а он далеко на побережье — изгоняет неверных из Тира. Не менее трех дней пути в одну сторону. Султан не откажет тебе, верному своему рабу, в такой ничтожной просьбе, но пока лекарь прискачет… Прости, господин.

Голос евнуха дрогнул, и Имад насторожился. Неслышно ступая сафьяновыми туфлями по каменному полу, подошел и жестко взял слугу за жирный подбородок. Вздернул кверху. Глаза Ярукташа быстро заморгали.

— Армянин! Ты хочешь, чтоб я зарезал тебя, как овцу на базаре?!

Взгляд евнуха стал осмысленным и твердым. Имад в который уже раз поразился умению наперсника сохранять присутствие духа.

— Земли за Кедроном, жирные и плодородные, — прошипел Имад, старательно сдерживая гнев, — сколько глаз видит вокруг. Твои родственники-христиане будут молиться за тебя пока не перейдет этот мир!

— Не надо! — решительно сказал евнух, и Имад отступил в удивлении. — Я не меньше тебя люблю Мариам!

Осознав, что забылся, Ярукташ склонился в поклоне.

— Прости, господин! Ты хозяин и повелитель, а я…

Имад только махнул рукой:

— Говори!

— Есть один лекарь…

— Почему он до сих пор не здесь?! — глаза эмира закрыло черным.

— Он христианин. И я думал…

— Армянин? Грек?

— Франк.

— Лекарь?.. Когда франки пришли сюда, на землю Аллаха, они не умели ничего. Они и сейчас не умеют. Грязные животные! Дикие звери, способные только отчаянно драться!

«Дерутся они хорошо!» — вздохнул про себя эмир и продолжил:

— Их раненые и больные мерли в то время тысячами! Если они и научились лечить, то у нас! Как фрак может знать более правоверного?

— Прости, повелитель! — снова склонился евнух.

Но Имад уже понял, что Ярукташ говорит не зря. Безумная надежда перехватила ему горло, и он ничего не сказал. Сделал знак. Евнух понял.

— Позволь, я позову Ахмеда?

Не дожидаясь разрешения, Ярукташ побежал к входу и через несколько мгновений вернулся с дюжим воином в цветной чалме. Не дойдя двух шагов до эмира, воин упал на колени и стащил с головы чалму. На гладко выбритом черепе, справа от темени, --">