Павел Жуков - Ещё один шанс (СИ)

  Дети кричат так громко, что я в какой-то момент порываюсь отключить свою бионику. Или понизить чувствительность. Не могу сказать, что детишки меня раздражают, однако сам я таким никогда не был, да и работать предпочитаю в тишине.

  - Энджи, Энджи, помоги! - крики разносятся по всему ангару и неумолимо врываются в мою мастерскую, а следом за ними толпа ребятишек, сопровождаемых моим псом.

  Малыш радостно лает, увиваясь вокруг детворы. В нём металла и пластика едва ли меньше, чем во мне, однако он не теряет щенячьей непосредственности. Для меня это добрый пример, и раз уж даже пёс не поддаётся холоду машины, то и мне не пристало.

  Киборги, которые утверждают, что потеря человечности неизбежна при переходе некоего незримого порога, просто не пытались сопротивляться. Машина - инструмент, её нельзя допускать в свой разум, нельзя подчиняться неумолимой логике, пока у тебя сохраняется хоть капля свободы воли. Даже в лоботомированных куклах я вижу искру былой человечности, и потому я буду верен себе, пока хватает сил.

  Но кто, чёрт возьми, опять пустил сюда детей?! Наёмники и рабочие живут тут вместе с семьями, но к моему ангару никто, кроме военных, не ходит. Посторонним здесь делать нечего, а подступы караулит охрана. И только мелюзга просачивается повсюду.

  - Что вам опять? Отпустить Малыша поиграть?

  Дети меня не слушают, просто несутся к моему столу - дюжина пацанов и девчонок младшего школьного возраста. Старшему едва ли исполнилось девять. Пёс вьётся вокруг них, виновато и заискивающе поглядывая на меня. Это забавно, но я сдерживаю улыбку.

  - Энджи, помоги, вот!

  На моём столе полотенце, на полотенце серый полосатый комочек. Сенсоры подсказывают мне температуру, наличие слабого пульса и прочие параметры. Я сбрасываю лог данных, фокусируюсь на объекте. Передо мной котёнок. Едва живой.

  - Помоги, Энджи, - повторяет кто-то из ребят. - Ты же можешь! У тебя робо-пёс!

  Совсем забыл, я же местный святой, а мой пёс - вершина инженерной мысли, живое доказательство моих исключительных талантов.

  - Я не ветеринар, - возражаю я без особого энтузиазма.

  - Мы уже носили в клинику! - говорит рыжий курносый паренёк.

  - Доктор сказал - не выживет, - хныкает одна из девочек, готовая вот-вот расплакаться.

  - И у нас денег нет, - добавил кто-то.

  Ах да, я ведь ещё и меценат.

  - И что вы от меня хотите?

  - Сделай из него робо-кота. У тебя же есть пёс, ты умеешь!

  Я вздыхаю так громко, что ребята невольно вздрагивают.

  - Он маленький, будет расти, придётся опять оперировать.

  Они молча смотрят на меня.

  - Мы будем за ним ухаживать! - заверяет старший мальчик. - Энджи, спаси, пожалуйста.

  У них на глазах слёзы. Это подло. Я отказывал командирам наёмничьих рот, политикам и корпоративным дельцам. Я редкий специалист, мастер по металлу, пластику и плоти. Я плевал на угрозы, набивал цену, ставил условия, а то и вовсе уходил, хлопнув дверью. Я делал киборгов: солдат и телохранителей, рабочих и секретарей. Я создаю машины и управляю ими.

  Я послушно беру полотенце и иду в операционный зал. Дети робко идут следом и встают в дверях. Система жизнеобеспечения рассчитана на человека, и мне приходится сооружать переходники под трубки и инъекторы. Работа творческая, но я делаю её так быстро, как только могу. Мои вычислительные мощности помогают распараллелить процессы: я готовлю стол, общаюсь с детьми, слежу за пациентом и скачиваю из Сети управляющие протоколы аппаратов жизнеобеспечения для ветклиник и шаблоны для имплантов. Мой фаб напечатает их, пока я буду подключать котёнка к машинам. И всё это невозможно без той части меня, которую я упорно держу в узде. Операционка, бионические банки данных и вычислители единые с разумом и плотью. А ту часть, которая говорит, что спасать животное нерационально, я заставляю умолкнуть. Я знаю,

--">