Ханну Райяниеми - Элегия для молодого лося

вынес наружу и зарыл в снег, оставив в качестве указателей свои лыжи и палки. Потом впрягся в рюкзак, снова забрался в поезд и сел в одно из паутинных кресел. Поезд, ни с чем не соединенный, пришел в плавное движение. Косонену мерещилось, что рельсы внизу шепчут, но он не слышал слов.

Он смотрел, как скользит мимо темнеющий лес. Тяжесть дневного перехода давила на конечности. Память о снеге под лыжами растаяла в движении поезда, и вскоре Косонен уснул.

Когда он проснулся, было темно. На горизонте грозовой тучей полыхал янтарный файервол.

Поезд набрал скорость. Темный лес снаружи размылся, шепот рельс превратился в негромкое стаккато. Косонен аж сглотнул: поезд покрыл оставшееся расстояние за считанные минуты. Файервол разросся до туманного купола, подсвеченного изнутри желтоватым сиянием. Силуэт города под ним невозможно было четко различить. Здания, по впечатлению, без устали двигались, словно гигантские марионетки в театре теней.

Затем прямо на пути поезда опустился пламенеющий занавес, неприступная стена из сумерек и янтарных углей поперек рельс. Косонен схватился за тонкую раму кресла так, что побелели костяшки.

— Тормози! — заорал он, но поезд не слышал его. Машина врезалась прямо в файервол. Удар был сокрушителен. Вспыхнул свет, и Косонена выдернули из кресла.

Ощущение осталось такое, словно он тонул, с тем отличием, что бескрайнее море было из янтарного света, а не из воды. Кроме света, там не было ничего, только пустота. Кожу покалывало. Он не сразу сообразил, что дыхание остановилось.

С ним заговорил грубый голос.

Здесь не место людям, сказал голос. Закрыто, Запретная зона. Возвращайся.

— У меня задание, — ответил Косонен. Эха в свете не слышалось. — От твоих создателей. Они приказывают тебе впустить меня.

Он смежил веки, и третий подарок Марьи проявился перед ним: не словесный, но числовой. У него всегда была слабая память, но прикосновение Марьи выжгло в его сознании эти цифры, будто кислотой Он зачитал казавшуюся бесконечной последовательность, цифру за цифрой.

Ты можешь войти, ответил файервол. Но лишь человеческое сможет выйти.

Вернулись поезд и скорость: резкие, реальные, словно вырезанные из бумаги. Сумеречное сияние файервола, впрочем, тоже сохранилось, но вместо леса вдоль рельс потянулись темные здания, глядя на него пустыми окнами.

У Косонена закололо руки. Руки были чистые, как и одежда. Не осталось ни частички грязи. Он будто только что из сауны вылез, распаренный докрасна.

Поезд наконец сбросил скорость и остановился у темной пасти вокзала.

Косонен был в городе.

Город представлял собой лес из металла и бетона, но лес этот дышал и гудел, В воздухе пахло озоном, Фасады привокзальных зданий почти не изменились, хотя стали чуточку неправильными, Краем глаза он различал, как они шевелятся, будто ворочаются во спячке животные с каменными шкурами, Он не заметил никаких признаков жизни, за исключением стайки голубей, что прыгала взад-вперед по лестнице и глядела на него. Сапфировыми глазами.

Притормозил автобус, полный безликих пассажиров, которые сидели неестественно прямо, словно манекены при испытаниях на разрушение. Косонен решил не заходить туда, а направился пешком через площадь, к главному променаду; нужно было откуда-то начинать поиски искры. Она будет гореть, сказала Марья. Ты ее ни с чем не перепутаешь.

На парковке валялось что-то вроде остова машины: опрокинута на бок, крыша вдавлена, словно у небрежно смятой жестянки из-под пива, везде засохшие капли белого голубиного помета. Но когда Косонен проходил мимо, двигатель внезапно заревел, крыша откинулась, а изнутри к человеку с шипением рванулись тесно сбитые щупальца.

Косонен ухитрился развить приличный темп, прежде чем автотварь перекатилась и встала на все четыре колеса. На другой стороне площади улочки узкие, слишком тесные для нее. Он несся, чувствуя, как бухает кровь в ногах и леденеет комок в желудке.

Арбалет, переброшенный через плечо, больно бил его по спине, а перекинуть оружие через голову все никак не получалось.

Тварь уверенно обогнала его и развернулась, потом двинулась прямо на него. Щупальца выпростались из сияющего мотора и зашипели по-змеиному.

Косонен повозился со стрелой и разрядил арбалет. Оружие щелкнуло, но стрела отлетела от лобового стекла. Казалось, это смутило тварь в достаточной степени, чтобы Косонен успел проскочить --">