Анатолий Федорович Дроздов - Изумруд Люцифера

лесной проселок. Свернув туда, он с трудом заставил машину протащиться еще немного – нельзя было, чтобы грузовик заметили с шоссе. Выпрыгнув из кабины, он не увидел на переднем колесе шины – один стальной диск, по ось въевшийся в лесной песок. Заменить тяжеленное колесо в одиночку не представлялось возможным, к тому же времени было в обрез.

От тряски на ухабах сумка с деньгами едва не выпала в незакрытую дверь, да помешало тело Ходорцова – она зацепилась за ноги. Освободив ручки сумки, он двумя рывками забросил ее за плечи и двинулся обратно к шоссе. Готовясь к делу, он внимательно изучил карту. Там, куда вел проселок, лес тянулся на десятки километров, так что быстро выйти на нужную дорогу ему бы не удалось. Кроме того, он заметил на мягкой земле проселка свежий след протектора легковой машины – кто-то проехал здесь совсем недавно. Это несло в себе опасность, но могло и помочь. Пусть думают, что его здесь ждали, а что он вернулся к шоссе, перешел дорогу и двинулся в противоположном направлении, надо еще догадаться или пустить по следу собак.

Собаки будут, он не сомневался. Проклятая дворовая дружба, совместные походы к девочкам, ночевки друг у друга, не разлей вода компания… После того, как он выстрелил в Ходорцова, все это уже не имело значения. Надо было стрелять и в старого друга. Он-то выстрелил, не пожалел…

Путник, одиноко застывший на сумке в лесу, застонал и выпрямился. Надо было идти, и он, рывком расстегнув молнию на сумке, вытащил первый попавшийся брезентовый мешок со стальным замком, взвесил его в руке и со вздохом сунул за пазуху. Затем, застегнув сумку, потащил ее в чащу…

* * *

Небольшая группа пожилых людей с сумками в руках и на тележках топталась у края асфальтированного полотна, прорезавшего лес, поджидая опаздывавший автобус. Идти пешком к станции никому не хотелось: пять километров да еще с грузом – многим и не по силам.

Пантелеевна заметила молодого человека, вынырнувшего из в сгустившихся сумерек леса. Высокий, плечистый парень, подойдя ближе, поздоровался со всеми и радостно улыбнулся Пантелеевне.

– Опаздывает транспорт?

– Да чтоб ему! – в сердцах выругалась Пантелеевна. – И ничего не сделаешь – частник! В прошлое время попробовал бы опоздать!

– В прошлое время ты бы давно топала к станции! – возразил щуплый старичок, видимо не разделявший политических взглядов соседки. – Тогда вообще никаких автобусов не было!

– Завод давал – забыли? – сказал кто-то из толпы. – Пусть по выходным, но все-таки…

Люди оживленно загалдели, но незнакомец не стал участвовать в завязавшемся споре. Он вновь дружелюбно улыбнулся Пантелеевне, и та машинально отметила правильные черты его красивого молодого лица. Кожа парня была чистой, гладкой, только маленькая, неправильной формы родинка чернела под левым глазом. Если бы позже Пантелеевну допросил следователь, она бы обязательно вспомнила эту родинку и, конечно, поахала бы запоздало, пугаясь случая, который свел ее с этим меченым.

Перепалка на остановке прекратилась так же внезапно, как и вспыхнула: подошел долгожданный автобус. Незнакомец помог Пантелеевне втащить в салон тележку с сумкой, сел рядом. Водитель объявил стоимость проезда, старики стали возмущаться, но скоро смирились – никому не хотелось топать пешком. Незнакомец заплатил за проезд и обернулся к Пантелеевне:

– Красивый здесь лес. Жаль, если срубят.

– Никто его не срубит, – отозвалась Пантелеевна, – это же заповедник.

– Замечательно! – обрадовался незнакомец и тут же удивился: – А почему в заповеднике дачи?

– Начальству большому хотелось устроиться. Одним нельзя – люди шуметь бы стали, вот и выбили – якобы для всех. Так что повезло, – с удовольствием пояснила Пантелеевна и тут же пожаловалась: – Только далеко от города. Им-то хорошо – машины есть. А нам… – и спросила с любопытством: – Вы ведь не с дач?

– В гости приезжал, – пояснил незнакомец, – погуляли! – он с наслаждением потянулся и закрыл глаза.

«Вам только гулять, – ворчливо подумала Пантелеевна и, скользнув взглядом по фигуре соседа, отметила оттопырившуюся на его животе куртку. – Молодой еще совсем, а уже…»

На станции незнакомец помог Пантелеевне выбраться наружу и быстро исчез. Поскольку, как уже отмечалось, никто Пантелеевну о незнакомце не расспросил, то она вскоре забыла о нем. А спустя несколько лет и вспоминать стало некому: старушка, искренне молившаяся в церкви --">