Михаил Важинский
Хроники Фильнии. Пробуждение тьмы.

Пролог

Король Бренер не испытывал никакого удовольствия, находясь в полуразвалившейся лачуге среди ночи на окраине города. Двадцатисемилетний монарх уже не раз скривил свое красивое немного худощавое лицо от невыносимого запаха сырости и нечистот, которыми, казалось, пропитались даже каменные стены. В полумраке оранжевый свет фонаря вырисовывал высокий стройный силуэт его величества, отражавшийся в огромном зеркале, висевшем на стене. Тень короля падала на пол, стены, и казалась чем-то зловещим среди этого полумрака и гробовой ночной тишины. Бренер находился здесь немного – не более двух минут – но и этого времени хватило, чтобы ему захотелось поскорее убраться отсюда. Да и зачем, собственно, он вообще явился сюда, в это отвратительное место, которое, пожалуй, навещали разве что какие-нибудь оборванцы. Несмотря на столь позднее время, король прибыл сюда без охраны, в сопровождении всего лишь одного слуги, ждущего на улице.

Неделю назад молодой король Братнии Бренер, получил загадочное письмо от какого-то незнакомца. Содержание письма было кратким: неизвестный, представившись «другом», пообещал королю выдать важную информацию, касающуюся давних недругов его страны. Незнакомец пообещал поделиться этой информацией и попросил Бренера явиться в это, давно позабытое всеми место. Удивленный король поинтересовался у слуг: «Кто принес письмо?». Но ответа получить не смог, поскольку ровным счетом никто во дворце не знал, каким образом письмо оказалось в кабинете Бренера. Тогда венценосец, не задумываясь, кинул письмо в огонь, решив, что кто-то из приближенных захотел над ним подшутить. Скоро Бренер позабыл о письме. Ненадолго. На следующий день он обнаружил точно такое же письмо от незнакомца в столовой – на столе прямо возле своего завтрака. И снова никто не смог сказать, откуда оно взялось. Бренер был немного обескуражен, поскольку отчетливо помнил, как бросил точно такое же письмо в камин. Он собственными глазами видел, как огонь пожирал кусок пергамента. Немного поразмыслив, Бренер решил, что это проделки его младшего брата принца Герберта. Письмо написано, конечно, не его рукой – это явно бросалось в глаза, но что мешало брату изменить почерк? Или кто-то из его доверенных написал под диктовку Герберта – тоже не исключено…

После завтрака король направился в его покои и, указывая на пергамент, требовал, чтобы Герберт немедленно во всем признался. Двадцатилетний принц в недоумении посмотрел на брата, затем прочитав содержимое письма, улыбнулся и сказал, что ему не в чем признаваться, поскольку он его не писал. Тогда небесно-голубые глаза Бренера блеснули, и он сказал:

– Если ты решил меня разыгрывать, братец, то советую оставить эту затею. Во всяком случае, придумал бы что-нибудь интереснее, а не вот эти глупые записочки.

– Но я в самом деле ни при чем, – Герберт от удивления вытаращил глаза на брата так, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит.

– Не ври мне, – не унимался Бренер. – Больше не смей писать подобную гадость.

Бросив эти слова в лицо брату, король покинул покои принца.

Второе письмо ждала та же участь, что и первое. Огонь проглотил его, а оставшийся пепел Бренер уничтожил кочергой, смешав его с золой.

Обнаружив снова точно такой же пергамент на третий день у себя в спальне, Бренер был вне себя от ярости. Не приводя себя в порядок, он, как есть, в ночной пижаме, тут же отправился в покои брата, желая проучить того как следует. И как же удивился король, когда один из слуг принца объявил, что Герберт убыл из дворца еще вчера после полудня и до сей поры не возвращался. Выходило, что брат и в самом деле не причастен ко всей этой странной ситуации с письмом. Но кто же, в таком случае, решил так подшутить над королем? У кого хватило смелости на столь дерзкий поступок? Вряд ли это сделал кто-нибудь из слуг.

Вне себя от злости, король отправился в свои покои.

Весь день он пребывал в самом мрачном настроении. Он снова изучил пергамент. Как и в предыдущие два раза почерк был один и тот же, с красиво выведенными, наклоненными вправо под небольшим углом, буквами. Король решил сравнить это странное, не дававшее покоя письмо с другими письмами от придворных.

Он провел за этим занятием добрых два часа, но так и не нашел никакого