Юлиан Климович - Город, в котором солнце светит только ночью

нет.

– Как это?

– А вот, Саня, ты свою жену любишь?

– Понятное дело, – широко улыбнувшись, ответил он.

– Это хорошо. А вот, допустим, женился ты по “залету”, по пьянке все получилось, и тебя с души воротит от нее, а она мать твоего ребенка, между прочим, а твоя мамка, допустим, учит: “Люби ее, сынок. Она такая красивая и хозяйственная”. Ты смотришь, действительно она и хозяйственная, и симпатичная, и тебя, и ребенка любит, а тебе она что пустое место. И ничего ты сделать с этим не можешь. И хоть будешь ее целовать и ласкать, как в книжках написано или в кино, а милее она тебе не станет. Или наоборот: все говорят и плохая она, и дурная, и некрасивая, а тебе все нипочем. Жить без нее не можешь. Вот и получается, что любовь такая штука, которая только твоя бывает. И слова, и прикосновения всякие только твои, и никто тебя ничему в этом деле не научит.

– А как же: стерпится – слюбится?

– Да все также. Если и “слюбится”, так это у тебя слюбится, через какое-то время, через твое душевное движение…

Рядом ухнул сто пятидесяти миллиметровый. Нас слегка присыпало землей из дырки над головой. Все стихло, обстрел, похоже, закончился.

– Сергеич, вот ты сказал: “не торопитесь помирать”, а как же Родину защищать, если не быть готовым умереть?

Санек смотрел не на Сергеича а вглядываясь в световой столб, в котором после взрыва мириады частичек пыли плотной темной массой хаотично метались, гоняемые разными движениями потревоженного взрывом подвального воздуха, пытался что-то рассмотреть. Частички, отчаянно пометавшись, вылетали из света, уступая место новым.

– Саня, вся подлость ситуации заключается в том, что войну не мы, простые люди начинаем, а вот воюем за Родину мы, то есть народ, когда враг приходит в наши дома. В Великую Отечественную Гитлер начал воевать с Советами, а побежден был русским народом.

– Как это? – спросил я.

– Очень просто: нападал на Советский Союз, считая что русские его поддержат против “красного ига”, но слегонца ошибся. Никто не любит, когда их убивают, и русские тоже не исключение.

– То-то мы потеряли две трети страны и еще теряем, – зло ответил Санек.

– Не мы войну начали, но нам ее заканчивать.

– Чего же ты, Сергеич, не воюешь, а? – Санек теперь смотрел на него, а не на пыль.

– Какой от меня толк теперь? Я очень давно здесь родился, здесь и умру. А от вас сейчас какой толк? – Сергеич посмотрел на нас, а затем сам ответил на свой вопрос. – От вас тоже сейчас никакого толка нет. С “пукалками” против тяжелой техники вам ничего не сделать. Вы сюда придете, но позже, когда сможете не одной доблестью с голой жопой против ракет воевать, а так, чтобы враг в страхе бежал и желание воевать с нами у него ближайшие лет двести не возникало. Так всегда у нас: сначала нас бьют, а потом мы их. Только учиться для этого надо, а не на Бога надеяться. Бог он ведь возможность дает, а мы вольны этой возможностью воспользоваться или нет.

– Господь разве не всем управляет от начала и до конца, как нас учили? – Мне просто стало интересно, что Сергеич ответит на это.

– Всем, – покивал он головой в ответ, – но и наша воля есть. Господь просто знает, что случится дальше при том или ином нашем выборе, но выбор все равно за нами. Ангелы-хранители борются с чертями всякими за наши души, вот мы и выбираем тот или иной путь. А черти – это, кстати, а может и некстати, наши неправедно жившие предки. Поэтому борьба все время идет промеж наших бабушек-дедушек, а не каких-то абстрактных ангелов-чертей. Правда, по-старинке удобнее все именовать, привычнее как-то.

– Уже лет сто это называется генетикой, – с усмешкой констатировал я.

– Зря смеешься, Михаил. Генетика влияет изнутри, черти и ангелы снаружи, а объект влияния – душа. Вот так все в жизни и происходит. Только ваша наука пока еще не доказала существование души, а умные люди две тысячи лет минимум об этом знают. Не гены борются, а души.

– А ты, Сергеич, кем станешь ангелом или чертом?

– Когда принял в душу истину, так больше старался не грешить.

– То есть в ангелы метишь? А ведь это ересь, Сергеич, ну если души предков чертями называть.

– Херня это все, – вдруг сказал, как отрезал, Санек. – Жизнь – есть сила. Нет жизни – нет силы. Нет силы – нет жизни. Все, привет семье. Родился я здоровым и сильным, значит Бог мне помогает, и дальше будет помогать, раз я за святое дело сражаюсь.

– За святое ли? Граница не промеж людей проложена, а внутри каждого. Убивать другого --">