Николай Николаевич Новиков - Похоже, он попал

на меня как… обычно, — с ненавистью, яростью и, судя по недовольной роже, огромным желанием сходить в туалет, — затем снова фыркнул и сел обратно.

— В-вы… позволите? — японец решил вернуться к обязанностям.

Ладно, скотины, я всё ещё вас подозреваю. Но лежать инвалидом мне тоже не очень, так что да, продолжайте.

Осмотр не занял много времени. Полчаса где-то. Мне осмотрели глаза, прослушали сердце, измерили что-то, потом просканировали десятком каких-то странных магических приборов и выдали заключение.

— Состояние стабильное. Хоро-вортекс идеально слился с вашим сердцем. Вернулся, если точнее. Ничем от обычного вышедшего из комы человека вы не отличаетесь.

— Ясно, спа… какой комы?

Японец поклонился, попрощался, и быстренько вышел из комнаты.

Я медленно перевёл взгляд на Аргуса, который судя по всему был не очень рад своей задаче всё мне объяснять.

А ещё он как-то изменился. Бородка? Причёска? Одежда? Что-то не то. Не так я его помню.

— Аргус… какая ещё кома?..

Он вздохнул, встал с места и раздвинул шторы. Я посмотрел.

Зелёные листья и яркое солнце.

— Ты пробыл в коме двести тридцать лет…, - прошептал он, — Мир… давно изменился.

— Ч-что…

Я посмотрел на некроманта и сжал одеяло.

«Погодите… ч-что?», — все мысли пропали из головы, — «Какие… двести тридцать лет?..»

— Слияние с таким артефактом не могло пройти незаметно…, - он притих, — Такова цена за твою силу — время.

Не верю.

Не может быть.

— Просто прими это, Росс. Старого мира… больше нет…

А как же семья? Как же Вика с Лизой? Они ведь не смогли бы столько прожить! Аргус ведь седлал их бессмертными? Он ведь…

— Ха-ха-ха, да ладно, я угараю, — захохотал он, — Девять месяцев всего прошло.

Я снова поднял на него глаза

Мда…

— Какой ты национальности? — спросил я.

— Обычный немецкий художник.

— Я убью всех немцев. Из-за твоего старского, вонючего, коричневого, ублюдского юморка! — прорычал я.

Все предметы в комнате задрожали, хотя я и не шевелился.

— И почему именно тебя отправили…, - вздохнул я.

— Потому что после последних выкрутасов япошек, я один из немногих, кто обладает постоянным иммунитетом от иллюзий, — он сел обратно, — Я… позаботился, чтобы со мной больше такого не вытворяли.

Я рухнул на подушку, прикрыл глаза и попытался прийти в себя.

Девять месяцев? Ну… не так уж и много. Особенно на фоне ПрЕКаЛюХи про двести тридцать лет. Может он специально так сделал, чтобы мне меньше припекало от факта комы?

— Новостей, так понимаю, много? — вздохнул я.

— План Августа и Лоуренса удался — началась война с австралийскими чудовищами.

— Мы ведь разрушили портал.

— На этой стороне. Но не на той. А на ту пробраться не сможем из-за пространственной аномалии, с помощью которой создаются временные и нестабильные порталы к нам.

Я сразу же сообразил, что от меня все снова чего-то будут хотеть.

Очевидно, раз есть пространственная аномалия, то исправить её может лишь бог, управляющий пространством.

Я.

Твою мать, точно.

Я ведь теперь Бог.

— И как воюется? — спросил я.

Аргус понял в какую сторону я буду клонить. Что мне важнее всего.

— Тревожно. Не тяжело, но вылазки чудовищ хаотичны и случайны — Лоуренс, судя по всему, не смог их подчинить. Но смог усилить, — он подошёл и сел на кресло рядом, — Твоя семья в порядке. Проблема в том…, - он пытался подобрать слова, — Что никто не знает, что ты жив.

— А?..

— Да ты и не был, собственно. Организм жив — мозг нет. Шансы, что ты проснёшься, были пятьдесят на пятьдесят. И мы… решили подстраховаться, и не говорить ни о твоей смерти, ни о выживании. Для всего мира Константин Росс просто исчез. Как и Август Романов.

— Сука…, - прошептал я, сжимая одеяло.

Не знаю как реагировать. Просто не знаю.

Для всех, кому я небезразличен, это были девять месяцев полного неведения. Девять месяцев… самобичевания как минимум сестры. Да, у них была надежда, что я выживу, и возможно они в это даже верили, но… девять месяцев?

А что насчёт Софии? Кати? Они определённо ко мне привязались.

"Погоди…", — я начинал вспоминать, — "Стоп, погоди! София ведь должна была жениться через несколько месяцев до моей комы!"

— Что с Софией и Катей?

Я приготовился к худшему. Естественно, у меня не было влияния Гордыни, но я всё ещё оставался довольно жадным и горделивым человеком.

— О, у Кати всё хорошо --">