Роман Страшников - Наследие пустоты (СИ)

Роман Страшников Наследие пустоты

Пролог

Всё что меня окружало в данный момент мрачные холодные стены пещеры. Огромные сталактиты нередко мешали свободному проходу, из-за чего приходилось ползти по мокрому полу, оставляя позади кровавый след.

— Ахх… хаа…

Боль… Ужасная боль мешала здраво мыслить. Но только благодаря ей, я чувствовал, что ещё жив. Мои силы давно иссякли, словно ручей в самое жаркое лето. Я сбился со счёта, сколько раз меня посещали мысли сдаться и перестать бороться, словно демоны шептали их мне, и пытались сбить с верного пути. И лишь тепло внутри моего сердца и крепкая сила воли оберегали меня.

В этой пещере всё насквозь провоняло сыростью. Тут и там, куда ни глянь одинокие, холодные и влажные валуны. Как раз, усевшись на одном из них, перевязывал рану на своей ноге. Чуть левее уже скопилась груда тряпок, полностью промокших в крови.

— Ха-ха-ха… Арр…

Боль начала утихать, и я невольно рассмеялся над самим собой, чем вновь потревожил старые и свежие раны. Сколько прошло времени с тех пор, как я начал этот путь? Погрузившись в воспоминания, отчётливо всплыла одна дата — девятый месяц 622 года.

— Чёрт…

Мои размышления прервала резкая боль в ноге. Повернувшись к своей сумке, залез в неё своей грязной рукой, даже не заботясь, чтобы вытереть кровь. Всё равно она была уже на выброс. Несколько секунд повозившись в ней, моя рука коснулась чего-то прохладного. Это был стеклянный флакон небольшого размера. Он был настолько крошечный, что весь помещался на одной ладони. Достав его из сумки, горлышко было надёжно запечатано пробкой. Вытащив её зубами, в нос резко ударил сильный отвратительный запах. Задержав дыхание, залпом выпил жидкость внутри флакона.

— Ахх…тьфу…

На вкус содержимое было солоновато, и отдавала нотками металла. После первого глотка этого чудного напитка хотелось обильно извергнуть содержимое своего желудка, но этого нельзя было допустить. С каждой секундой раны стали заживать и больше не кровоточили. Что уже меня сильно радовало, хотя до полного выздоровления было ещё далеко.

В этом холодном месте, только маленький костёр освещал мне пространство. Блики огня играли на стенах пещеры, составляя мне компанию. И снова на меня накатились воспоминания о том дне. Всматриваясь в пламя костра, я видел совсем не его. Нет… Он отправил моё сознание далеко-далеко, в самые глубинные и запретные места моего разума. Вспоминая то событие, можно с уверенностью сказать, что оно изменило мою судьбу. В лучшую или худшую сторону? У меня нет на это ответа, даже спустя столько лет, как и не было тогда. Хотя в тот день я проклинал свою судьбу.

День, который можно считать концом и началом моей жизни…

Девятый месяц 622 года эпохи Янга Беркуса

Это был один из самых обычных пасмурных морозных дней. Встав с утра пораньше, Трэй отправился в лес по поручению отца. В это время года росла невероятно ценная и редкая трава, которую их семья продавала в городе. Знатные люди очень вычурно называли его милитиус белорожденый. Как и почему ему дали такое название никто не знал, но всех это устраивало. Трэй же её называл просто белой травой из-за цвета. Она была полностью белоснежной от стебелька до листиков. Милитиус рос только один месяц каждые два года благодаря чему, его ценность была неизмеримой. Если Трэй вместе с отцом находили четыре или пять стеблей и успешно их продавали, вырученных денег семье хватало на три года беззаботной жизни. Но обычно им удавалось продать один или два стебля.

По воспоминаниям отца однажды дед Трэя, Генри, изучая лес, наткнулся на волшебное место, усеянное белой травой. Эта поляна находилась довольно глубоко в лесу и далеко от обычных троп, и только лучшие знатоки леса могли себе позволить забредать сюда. Генри как раз был лучшим лесником на весь город, который изучал этот лес больше 30 лет. А волшебно место было тем, что деревья точь-в-точь как стражи возвышались вокруг поляны, и своими кронами полностью скрывали её, образуя некий купол.

Всего вокруг города было 3 лесных массива, но только один из них был волшебным и загадочным. Именно этот лес и изучал дедушка Генри. Деревья в этом лесу не сбрасывали своих листьев на зиму, а сам лес состоял только из дубов. Это было просто поразительно. Когда Трэю было шесть или семь лет, отец поведал ему историю о нём.

--">