Дмитрий Николаевич Дашко - Реализация

узнал, – по-военному отрапортовал я.

– Товарищ Маркус, – приподнялся Архип. – Разрешите поблагодарить товарища Быстрова. Если бы не он, правда бы так и не вскрылась, и предатель Кравченко остался бы на свободе.

– Потом поблагодаришь, Архип, – устало попросил я.

– Э, нет. Такое не забывается! Я теперь у тебя до гробовой доски в должниках, – произнёс Жаров.

С его лица не сходила радостная улыбка, и я понимал причину хорошего настроения начальника рудановского отдела ГПУ: шутка ли – снова оказаться на свободе, после всего, что произошло.

– Товарищ Жаров всё правильно говорит, – рассудительно произнёс латыш. – Вы многое сделали для того, чтобы правда выплыла наружу. Но теперь справедливость восторжествовала: Кравченко арестован, Архип Жаров выпущен на свободу, с него сняты все обвинения. Бывший белогвардейский офицер Шакутин может больше не опасаться за своё будущее. Так ему и передайте – вы же теперь держите с ним связь…

– Да, – без особого энтузиазма кивнул я.

– Скажу вам по секрету, товарищ Быстров, у ГПУ на него большие планы. И всё это произошло во многом благодаря вашей настойчивости и смелости. От лица всего ГПУ объявляю вам благодарность! – торжественно объявил латыш.

Я помрачнел, втянул голову в плечи.

– Рановато меня хвалить, товарищ Маркус. И уж тем более благодарить…

– А что такое? – удивился латыш. – Вы многое сделали для нас. Неужели считаете, что не достойны?

– К сожалению, я не разоблачил настоящего предателя.

– Какого предателя? – впал в ступор товарищ Маркус. – Я перестал понимать вас, товарищ Быстров. Кравченко вывели на чистую воду. Пока что он запирается, но рано или поздно мы его дожмём и заставим дать показания.

– Георгий, действительно, ты о чём говоришь? – раздражённо спросил Архип.

Желваки явственно проступили на его скулах.

– О тебе! – твёрдо произнёс я.

Жаров от удивления замер с открытым ртом.

– Быстров, потрудитесь объяснить, что здесь такое происходит! – покраснел товарищ Маркус.

От хвалёной прибалтийской выдержанности не осталось ни следа.

– Обязательно, – сказал я. – Кравченко подставили.

– Какого хрена! – Латыш врезал кулаком по столу. – Кто подставил Кравченко, и почему вы бросаетесь такими обвинениями в адрес Архипа Жарова?! Что за бред вы несёте, Быстров? Ведь это благодаря добытым вами материалам, которые мне передали доверенные сотрудники Жарова, мы смогли распознать гниду в наших рядах. Кауров чётко показал на Кравченко.

– Если вы внимательно прочитали материалы допроса, Кауров считал, что Кравченко прикрывает его со стороны ГПУ, но ведь они никогда не встречались, а связь поддерживали через хитрую систему тайников. Я не эксперт по почерку, но что-то мне подсказывает: если сличить те записки, которые Кауров якобы получал от Кравченко, выяснится, что они написаны не его рукой. Более того, не удивлюсь, если удастся выяснить, что почерк принадлежит Жарову. Он наверняка пытался изменить его, но… характерные особенности никуда не делись.

– Ерунда какая-то! – вспыхнул Жаров. – Георгий, какая муха тебя укусила?! Мы с тобой всё обсудили, вместе пришли к выводу, что это Кравченко вредит нам. Потом ты достал доказательства… А теперь начинаешь обвинять меня. Я почему-то думал, что с тобой друзья, – с горечью добавил он.

– Ты просто использовал меня. Ты и твой напарник – Шакутин, – я обратил весь свой гнев против него. – Вы оба – лучшие спецы «Мужества», вас обоих заслали сюда. Ты должен был свалить губернское руководство и занять место Кравченко. Шакутин должен был втереться в доверие ГПУ. Представляю, какие комбинации крутили бы вы на пару…

– Не понимаю… Не понимаю! – покачал головой Жаров. – Хорошо, раз ты ещё и зачем-то и Шакутина приплёл сюда, то как объяснишь тот факт, что он сдал нам Каурова и помог предотвратит диверсию на складах?

– Всё просто, Жаров, хотя, не думаю, что это твоя настоящая фамилия… Кауров слишком заигрался, стал опасным для «Мужества». Его грубые методы дискредитировали организацию в глазах людей. И вы с Шакутиным придумали план, как вывести его из игры, да ещё и с пользой для себя. Здорово придумано, Архип! Надеюсь, имя-то хоть настоящее? – с издёвкой поинтересовался я.

Глаза Жарова налились кровью, но он пока держал удар. Развернулся в сторону латыша и произнёс с ухмылкой:

– Товарищ Маркус, мне кажется, что Быстров болен. Возможно, у --">