Арчи Вар - Четыре демона. Том 1

Ирмантов уникальны, даже окрашенные чернилами белки человека не повторят такой густо-чёрный цвет и внутренние волны индивидуального изгиба, не говоря уже о желтых зрачках разных форм и размеров, очень выделяющихся на угольном основном фоне.

Ирмант подошел к краю последнего яруса пирамиды и всмотрелся вдаль, на юго-восток, настраивая зрение, словно бинокль. Тёмные Леги моргали раз в десять реже людей, но высматриваемые им события разворачивались так далеко, что он специально несколько раз подряд прикрывал веки, меняя форму зрачков и увеличивая кратность.

В максимальном приближении зеницы ока стали едва заметными треугольниками — точка и два тонких желтых кольца радужки, отдельно выступившие сквозь чёрные склеры.

Скорректировав параметры зрения, будто объектив фотоаппарата, Орталеон смог покрыть многокилометровое расстояние, игнорируя облака. Ему удалось лишь подсмотреть издали, но он увидел самую главную угрозу, надвигающуюся на столицу по небу. Особо не распыляясь на, казалось бы, устрашающие Виманы — боевые атмосферные корабли ящеров, сброшенные с Вайтманов, Асмодей абсолютно спокойно, словно так и надо, отвернулся, поменяв небесный пейзаж на неразборчивый вид ближайшей к городу линии фронта. Здесь он проявил большую заинтересованность, осматривая всё внимательно, словно сканер, стараясь не упустить и малейшей детали. Картина помогала ему лучше соображать, дорисовывать неизвестные обстоятельства.

Смерть, хаос и разрушение медленно накатывали на город единым фронтом, а летящие к Яр-граду корабли прекратили огонь, не возобновляя без нужды. Пришельцев интересовала лишь оборона и армия, а не простые деревни. Когда темный Лег сам всё увидел, груз его ответственности набрал вес, он тяжело вздохнул, представив, чем обернётся развязка.

Орта всегда был излишне чувствителен, но в его случае это не слабость, а личная проблема, морока с совестью и ответственный подход. Скажем так, сострадание и переживания не перекрывали темперамента, а если его разозлить, он быстро взрывался, забывая о подобных заморочках. Последствия таких срывов известны всем Сейтлерам. Дурная слава и трепет сводных сородичей перед его персоной появились задолго до назначения его на должность распорядителя ордена.

Асмодей с детства желал избавиться от повышенной эмоциональности, ибо она ему была ни к чему. Когда основная часть социума реагирует на тебя как на прокажённого или проклятого, как на существо, к которому опасно подпускать детей, и так происходит день ото дня, с самого рождения, вырасти добродушным сложно, не правда ли.

Ирманты сбились в обособленное меньшинство, где правили свои порядки, и со слюнтяями в его клане не церемонились. Сопереживание, чувствительность и прочие светлые побуждения у них не в почёте, зато силу и ум в искусстве войны Тёмные оценивали по заслугам, как никто другой. На основании кровного права и подборки всех нужных качеств Орталеон и получил место главы ордена Сейтлеров, когда подняли вопрос о переизбрании.

Принцип мышления Легов прост — каждый должен сделать всё, что требуется для решения возникших проблем, какими бы неподъёмными они ни казались. Не следует искать у других сочувствия и помощи, нужно ломать собственные пределы, взбираясь в гору с улыбкой и прямой спиной.

Взрослея, Орталеон не отступал от общепринятого стереотипа идеального Асмодея, дабы не осквернять память об отце, предельно порядочном, благопристойном и благочестивом Леге, восстановившем клан после тысячелетнего упадка и вернувшем ему вес в совете старейшин. Хоть он и отступился в конце своего пути, за один день разрушив труд всей жизни и исчезнув.

Орта тщательно проработал в себе каждую неугодную черту, обуздав их и избавив сознание от всех видов комплексов. Однако истину не искоренить, можно притупить или скрыть в сокровенных уголках разума, но в свой час сущность проявляется в поступках.

Ирмант всегда умело переступал внутренние пределы, игнорируя унижения и пренебрежение со стороны, нисколько не злясь, а выпуская весь негатив в мелкие пакости, непочтительные и дерзкие выходки, из-за которых по молодости у него возникало немало проблем. Его оправдано называли дебоширом.

Тяжелее ему давалось затуманивание собственного безразличия и пренебрежения внутренними кастовыми правилами, идеями и стремлениями перед сородичами. Во многом убеждения Легов для него стали чужды: --">