Степан Витальевич Кирнос - Ave commune!

Степан Кирнос Под ласковым солнцем: Ave commune!

Предисловие

Эта книга продолжает повествование литературной вселенной «Мир серой ночи». Рассказ о далёком будущем, очень страшном, несчастном и довольно мрачном, изображающем, насколько может измениться человечество, если людская цивилизация оступится и пойдёт не по тому пути.

Мир предстаёт после великого апокалипсиса, разразившегося столетия назад и ставшего опустошительным и разрушительным, который превратил большую часть земли, немалое количество городов и стран в один постапокалиптический ад. Все края света безжалостно разорены – Америка, Европа, Африка, Азия и Австралия – крушение надежд человеческих на светлое будущее обрушило опустошение на все уголки погибающего мира. Ситуация сильно осложнилась веками молчаливого пребывания в таком состоянии и самом настоящем демарше истории, что повернулась в развитии обратно. И мир погряз в бесконечной, бесконечной, беспрестанной войне, став отражением, тенью былого величия. И что же сталось с человечеством в момент пика кризиса – власть, запятнанная жадностью и празднеством, люди, искалеченные бунтами и нищетой, разруха, извечные распри, человечество, которое знает только лишь войну.

Но в один момент некоторые части старого мира потянулись к единству, стягиваясь под неделимые флаги. Запад и восток, север и юг: все вознамерились построить новый, обновленный и славный мир, по идейным лекалам, устремившись к утопическим идеалам, взведя их на свои эгиды и вплетя в девизы. Кто-то стал ваять державу достойную «Царства Небесного», другие же вздумали построить новую «Вавилонскую башню», подражая идеям старого мира. У каждого в этой истории свой путь, ведущий народы дальше в ослепляющую тьму.

Мир серой ночи – это наш мир отдалённого будущего, который пережил страшную ночь, практически забвение цивилизации и упадок в варварство, выжил и явился из кризиса, только о возрождении, о былом величии и славе можно забыть. Неизгладимый, глубокий и ужасающий след оставлен на душах миллионов людей, которые до сих пор блуждают в ночи, хоть и над ними воспламенились «солнца» великих истин, указывающих «верный» путь, только светлее от этого не становится.

Рис. 1 Карта «Директории Коммун».

«Народ, народ! Да что вы заклинаете всё «народом», будто его воля это нечто святое и праведное, будто она это мерило всего. Что вы взываете к народу, будто он это Бог, чья воля это нечто непогрешимое, а народные решения это абсолют правильности и добра. Акститесь, Христа распяли по воле народа, все кровавые революции и жертвы в них тоже воля народа, насилие, грабежи и убийства «во имя справедливости», так же творились народом. И вы его волю ещё считаете чем-то святым? Пособием к действию?»

– «Чёрный пророк», Сарагон Мальтийский.

«Опираться на мнение народа хорошо, но бывает иногда слишком опрометчиво и глупо. Один челок – умён и рассудителен, толпа же – тупа и безумна и тупа, готова пойти на любое преступление, чтобы её интересы не были нарушены».

– Астарт.

«Народ составляют святые, а не толпа народа».

– Богослов древности, Иоанн Златоуст.

Пролог

Времена «Континентального Раздора».

Зал яростно взревел, когда окончилась пламенная речь, наполненная до краёв бурлящим фанатизмом и демагогичными призывами. Стены, смотрящие на две тысячи человек серой мрачностью и каменной прохладой, эхом многоголосья отразили клич восхищения. Колоссальное помещение, где можно потеряться в необъятных пространствах безликой залы, имеет черты гигантской коробки внушительных размеров. Две тысячи человек ликуют сидя на креслах, обшитых тканью, которая не имеет цвета и со всех четырёх сторон их взгляды с пылкой жаждой всматриваются в центр всего – на большую площадку, выложенную мраморными плитами, поцарапанной кафедрой на ней. Все утонули в беспредельной радости, кроме одного человека. Его лик, образ лица такой же холодный и серый, как и стены в каменных палатах, на нём нет и капельки отрады, и он подобен белой вороне. Его тело укутано в плащ, полотнами чёрной ткани закрывающий тело до самых туфель, сливаясь с такого же цвета кофтой и брюками. Его кристально-серебристые глаза без душевного пламени взирают на залу, эхом --">