Александр Георгиевич Шавкунов - Катабасис

загнанная крыса.

– Что, доволен? Надеюсь, твоя сестра сдохла в муках!

Губы Солена сжались в тонкую линию, он долго смотрел в глаза врага и наконец сказал твёрдо:

– Тебя не казнят. Ты будешь жить тут, до конца своих дней. Которые, я надеюсь, будут долгими.

Кронпринц мелко затрясся, заорал, кидаясь на стену, попытался вскарабкаться, цепляясь за неровности стены. Сорвался, упал на спину и заплакал, свернувшись калачиком. Солен смотрел на него долго, пока надзиратели не закрыли яму крышкой. Повернулся к императору и сказал перехваченным голосом:

– Спасибо.

– За что? – Простонал тот.

– Что не расправились с ним без меня.

– Уж лучше бы… но твоя просьба… я ведь просто не могу отказать. Мы переведём его в безопасную камеру. Где он не сможет себе навредить.

– Это не искупит всего горя, что он причинил мне и народу империи. – Сказал Солен. – Однако, хуже этого наказания не придумать.

Император кивнул и опустил взгляд.

Эпилог

Над Тёплым Морем занимается рассвет, на фоне поднимающегося солнечного диска движется силуэт парусного корабля. В приоткрытое окно задувает тёплый ветер, треплет прозрачные занавески и наполняет спальню ароматами ночного побережья. Солен открыл глаза, несколько секунд лежал, глядя в потолок, размышляя просыпаться или ещё немного понежиться в сладкой неге.

Вздохнул и откинул одеяло, часть кровати на которой лежит Кирия пуста. Стеной шкаф распахнут, сквозняк перебирает рукава и полы махровых халатов. Солен сел, потянулся протяжно зевая, мотнул головой сгоняя остатки дрёмы. Настроение несмотря на дату, благостное. Он зашёл в ванную, повертел головой перед зеркалом держась за подбородок и задумчиво хмыкнул, оценивая щетину.

В зеркале отражается мужчина неопределённого возраста с твёрдыми чертами лица, живыми глазами с сеткой морщинок от частых улыбок и смеха. В волосах на чёлке наметилась отчётливая седая прядь, Солен хмыкнул и зачесал её назад. Умылся и тщательно почистил зубы. Запахнул халат и насвистывая прилипчивый мотивчик пошёл к лестнице вниз.

Дойдя до середины, услышал детский гомон и строгий голосок Кирии. Опёрся на перила и глянул вниз. В зале на широком диване беснуются мальчик десяти лет и восьмилетняя девочка. Оба темноволосые, со светлой кожей на грани альбинизма и зелёными глазами. Огромный телевизор на отдалении от них транслирует драку разодетых в цветные наряды из спандекса подростков с ордой нарочито нереалистичных чудищ. Слышны фальшивые выкрики вроде «Удар сокола!» и доведённые до абсурда смачные удары.

Рядом с детьми стоит Кирия с кружкой кофе, одетая в фиолетовый махровый халат, растрёпанная спросонья. Женщина упёрла одну руку в бок и с суровым видом что-то высказывает детям, за шумом телевизора не расслышать. Те прекратили прыгать и развалились в подушках, жадно глядя в экран.

– Доброе утро! – Сказал Солен, спускаясь с лестницы.

Дети ответили в разнобой, не отвлекаясь от шоу, Кирия кивнула и указала на столик с исходящей паром чашкой кофе. Солен поцеловал жену в щёку и взяв напиток опёрся спиной о стол, уперев одну руку в столешницу, вздохнул улыбаясь.

– Ты чего такой радостный? – Спросила Кирия настороженно.

– Да так… проснулся и понял, на сколько счастлив. Жизнь, знаешь ли, прекрасна!

– Ну да, тебя не будят спозаранку два орущих демона и не требуют включить им мультики поскорее. – Буркнула Кирия.

Солен засмеялся, взял её за руку, притянул к себе и крепко обнял за талию. Сказал тихо, что бы дети не услышали:

– Да ладно тебе, а не ты ли вчера спрашивала о третьем демоне?

– Это просто вечернее помешательство, – с улыбкой ответила Кирия, – когда спят, они такие милые…

– Ну, ты подумай ещё, я, в принципе, не против.

– Да ну тебя, совсем меня не жалеешь.

Кирия высвободилась из объятий и игриво толкнула в плечо. Пошла в сторону кухни, в дверях обернулась и спросила:

– Тебе что на завтрак сделать?

– Хм… мюсли хватит. Я пока пройдусь в саду.

***

За домом среди елей пахнет ночным морем, хвоей и росой. Солен прошёлся по выложенной диким камнем дорожке, потягивая кофе и любуясь рассветом меж стволов деревьев. Остановился перед ажурной оградкой, спрятанной за клумбами вечно цветущих роз, что бы дети не нашли раньше времени. Вошёл внутрь и сел на лавочку перед тремя надгробиями. Вздохнул и сказал:

– Доброе утро, сестра --">