Павел Николаевич Корнев - Рутинер

цоканья языком.

— Это мне?

— Владей!

От удивленной улыбки школяра не осталось и следа.

— Намекаете, на магию мне больше полагаться не стоит?

— Твоя жизнь, — пожал я плечами и выложил на стол выправленный сеньорой Белладонной патент на огнестрельное оружие. — Если еще не проникся осознанием того простого факта, что колдуны умирают точно так же, как простецы, мне до тебя уже не достучаться. Нужен козырной туз в рукаве или нет — решай сам.

Уве нахмурился было, но не удержался и принялся с интересом вертеть оружие в руках.

Ну еще бы! Собственный пистоль — это же мечта любого мальчишки, пусть даже он десять раз маг.

Я в двух словах объяснил, как управляться с оружием, проконтролировал процесс заряжания и указал на крышку бочонка:

— Целься!

Паренек вытянул руку, я отступил на шаг назад и зажал уши ладонями. Грохнул и заметался под сводчатым потолком хлопок выстрела, затянуло все сизое марево порохового дыма. Когда оно рассеялось, стало видно, что пуля лишь слегка зацепила край крышки в ее правом верхнем квадранте.

Оценив результат, я дал Уве пару советов, похлопал на прощанье по плечу и оставил упражняться в стрельбе. Самому дышать пороховой гарью нисколько не хотелось, да и Микаэль уже заждался, опять ворчать будет…

В Риер пришло лето. Не слишком жаркое, скорее — удушающе теплое. Северные ветра утихли, флюгеры на крышах неподвижно замерли, флаги и вымпелы обвисли, на небе не виднелось ни облачка. Микаэль ограничился жакетом, да еще не стал застегивать на все пуговицы сорочку; я надел камзол, а вместо шпаги сунул за оружейный ремень один из пистолей и прихватил с собой волшебную палочку. Едва ли приор здешней миссии ордена Герхарда-чудотворца отменил награду за мою голову, приходилось быть настороже.

Резиденцию рода цу Лидорф мы покинули через вход для слуг и сразу направили лошадей в ближайший переулок, покрутились немного по округе, дабы убедиться в отсутствии слежки, и лишь после этого поскакали к Риерскому отделению Вселенской комиссии по этике. Неладное заподозрили уже в университетской округе, где оказалось непривычно много стражников, а педели все до единого вооружились крепкими палками. Когда же прямо у нас на глазах словесная перепалка обернулась дракой между компанией горожан и школярами, стражи порядка отреагировали на удивление быстро и жестко, не делая никаких поблажек ни одной из сторон, хоть обычно и старались в столкновениях с представителями ученого сословия особо не лютовать.

Ангелы небесные! Да что тут стряслось?

— Служебный перстень снял? — уточнил Микаэль.

— Даже не надевал, — ответил я и направил коня на одну из узеньких улочек, решив сделать небольшой крюк и объехать главное здание университета. Мне категорически не понравились пристальные взгляды стражников, да и школяры глядели ничуть не добрее, и меньше всего хотелось очутиться меж двух огней.

— Ты что-нибудь понимаешь, Филипп? — спросил меня маэстро Салазар, когда университетская округа осталась позади. — Простецы и школяры, конечно, друг друга на дух не переносят, но драки средь бела дня обычно не затевают. Понимаю, если праздник или гуляния! Когда подопьешь, кулаки сами чесаться начинают…

— Думаю, кто-то кого-то убил, — решил я. — Остается узнать, кто и кого…

Уве не обманул и ничего не напутал, отделение Вселенской комиссии и в самом деле оказалось взято в самую натуральную осаду. Ближайшие к особняку улицы заполонили взбудораженные горожане, у многих в руках были палки, поперек дорог стояли телеги. Но через ограду никто перебраться не пытался, да и вплотную к воротам бюргеры приближаться не решались. Опасались лезть на рожон даже цеховые подмастерья, коих в толпе было едва ли не большинство, и неспроста: у приоткрытых створок выстроились не наемные охранники и даже не увальни из городской стражи, а ландскнехты в цветах маркграфа Мейнарда. Провоцировать тяжелую пехоту никто из черни не рисковал, и все ограничивалось словесными оскорблениями и пронзительным свистом; гвалт стоял такой, что закладывало уши.

Мы не стали соваться в толпу, немного покрутились по округе, и я отправил Микаэля разведать обстановку в одно из питейных заведений, а сам остался караулить лошадей. Четверть часа спустя бретер вышел на улицу, как-то странно глянул на меня и со значением произнес:

— Не зря мне папенька наказывал с шулерами в карты не --">