Павел Николаевич Корнев - Рутинер

вино не налегал и потому, когда в подвал сбежал растрепанный Уве, еще сохранял достаточную, пусть при этом и весьма относительную, трезвость мысли.

— Проблемы? — поинтересовался я у школяра, когда тот облокотился на стол в попытке перевести сбившееся дыхание.

— Не совсем, — невнятно ответил Уве и закашлялся, принялся отхаркивать мокроту.

Микаэль покачал головой и наполнил третью кружку. Школяр вытер губы замызганным носовым платком, хлебнул вина и с шумом перевел дух.

— Так что случилось? — потребовал я объяснений. — Не пустили в архив?

— Пустили, и Марту я нашел, даже не одну, — успокоил меня слуга и протянул мятый листок с тремя написанными в столбец именами. — Но там такое, магистр… Такое!

— Какое — такое? — вздохнул я. — Ты отдышись, не части. Излагай с чувством, толком, расстановкой…

Уве сделал еще один глоток и лишь после этого начал рассказывать о столь взволновавших его событиях.

— Из ратуши я пошел в таверну «Под свиньей», думал встретить Эберта, если они еще не покинули город, — сообщил нам школяр. — А там — толпа! Не в таверне, у нашего отделения. Все злые как черти, за ворота пытаются прорваться, а их стражники не пускают. Заезд перегородили и палками самых резвых охаживают!

— Дела-дела! — присвистнул маэстро Салазар.

— Из-за чего сыр-бор? — спросил я. — Уве, ты ведь послушал, о чем люди толкуют?

Школяр смущенно покрутил головой:

— Ну, они ругались в основном, магистр. И были очень злы на школяров. Я не рискнул приставать с расспросами…

— Наверное, оно и к лучшему, — решил я после недолгих колебаний.

Маэстро Салазар хмыкнул и многозначительно произнес:

— А маркиза об этом ни словом не обмолвилась. — Он покрутил ус и добавил: — Странно-странно. Подозрительно!

— Она и не должна перед нами отчитываться, — заметил я и поднялся с табурета. — Давай-ка прогуляемся.

Микаэль кивнул:

— А давай!

— Мне с вами? — с надеждой уточнил Уве.

— Иди микстуры пей, — распорядился я.

— Да я…

— Бегом! — рыкнул на школяра маэстро Салазар и похлопал в ладоши. — Давай-давай!

Уве отошел к двери, развернулся и неуверенно попросил:

— Жезл верните.

— Еще чего удумал! — фыркнул бретер.

— Но…

— Проваливай!

Микаэль метнул в школяра грязное полотенце, и тот спешно юркнул за дверь. Я покачал головой:

— Не слишком ты с ним круто? Это его жезл.

— И его жизнь, — кивнул маэстро Салазар. — Все так. Но нравится он мне, пусть поживет еще.

— Не сгущай краски, — поморщился я.

Микаэль порывисто поднялся и раскинул руки.

— Посмотри на меня! — потребовал он. — Оцени мое эфирное тело!

Я рукой махнул:

— Брось!

— Нет, ты посмотри! — начал горячиться бретер и с силой врезал кулаком по раскрытой ладони. — Оно всмятку! Я перегорел! Мне уже при всем желании не выправить эфирное тело. И черт бы с ним, проживу как-нибудь, но я не просто лишился способностей и убиваю тех, кого пытаюсь лечить, на меня и самого теперь целительная магия не действует. — Он указал на лоб. — Видишь какой рубец остался? А у тебя за полдня порезы затянулись!

— Мы сейчас об Уве говорим, не о тебе и не обо мне.

— У пацана едва залечено проткнутое легкое! И залечено оно, заметь, магией. Если он в том же темпе продолжит гробить свое эфирное тело, то не доживет и до осени. Рана просто откроется, а там у него еще и легочная артерия повреждена ко всему прочему.

Маэстро Салазар понимал в целительстве куда больше моего, так что я оспаривать его мнение не стал и лишь спросил:

— Ничего нельзя сделать?

Бретер пожал плечами, налил в кружку вина, выпил.

— Самоконтроль, — произнес он после этого. — Полностью отказываться от тайного искусства нельзя, но надо знать меру. Меру-меру. Понимаешь?

— Да чего тут не понять? — хмыкнул я и предупредил: — Встретимся на конюшне. — А сам поднялся в комнату, прихватил трофейный пистоль, отыскал Уве и погнал того обратно в подвал.

— Зачем мы здесь? — удивился школяр.

— Будешь держать оборону до нашего возвращения в город, — объявил я с непроницаемым выражением лица.

У слуги дернулся глаз.

— Вы серьезно, магистр?

Я выставил у дальней стены крышку бочонка, вернулся к слуге и вручил мешок с трофейным кавалерийским пистолем, принадлежностями для чистки и пороховницами. Школяр разложил все это богатство на столе и не удержался от восхищенного --">