Николас Вольф - Чудеса

class="book">Конечно же, я помню. Гюрин Манск, слепой гвардеец, что собирал милостыню у собора, еще когда я сам был ребенком.

– Что с ним?

Майра улыбается загадочно, словно бы ей известна большая тайна:

– Он может видеть!

– Ха, – я пожимаю плечами, возвращаясь к своей тарелке. – Как он мог позволить себе бионику?

– Нет, не бионику, – возражает Майра, в задумчивости опуская тарелку, которую она моет. – Это было чудо.

– Чудо? – я удивленно вскидываю бровь вопреки воле.

– А что случилось, мама? – бормочет Арден с набитым ртом.

Впрочем, Маркус успевает прожевать раньше своего брата:

– Да, расскажи нам!

Майра садится на край стола. Дети завороженно смотрят на нее – она рассказывает обо всем в десять раз интереснее, чем я.

– Ну, я шла домой из собора, когда увидела его там, танцующим на улице. Старый Гюрин рассказал, что во сне к нему пришел ангел, а когда он проснулся – то обрел зрение!

– Ангел? – взвизгнула Софья. – Ангел от Императора! Разве это не захватывающе?

Она хлопает в ладоши, глядя на меня. Она ждет ответа, ждет подтверждения словам Майры и поддержки. Я делаю еще один глоток амасек, чтобы купить себе несколько мгновений, на размышления, и сказать ей что-то, что не будет звучать безрадостно или черство.

Воспоминания утягивают меня. Вот мне снова исполнилось шесть лет. Я стою на поминальной службе у моего отца в десяти футах от того места, где я сейчас обедаю.

– Чудеса Императора окружают нас, – отвечаю я дочери, вспоминая когда-то услышанный отрывок Священного Писания. – И если вы будете усердны в своих молитвах, чудеса осчастливят вас.

Остальная часть ночи проходит быстро. Я сижу в своем любимом кресле, пытаясь держать глаза открытыми, пока не настанет время уложить детей спать, и борюсь с желанием прикончить свой амасек. Я знаю, если выпью еще, то отключусь. Майра читает им брошюру, которую она взяла в соборе. Каким-то образом даже в конце дня она, кажется, не теряет сил.

Как и моя собственная мать, пока она не сошла с ума…

В конце концов история Майры о Себастьяне Торе подходит к концу. Пришло время уложить детей спать. Мальчики протестуют – собственно, они протестуют против всего, что не касается драк и бега по кругу, но Майра твердой и нежной материнской рукой уводит их в комнаты.

У нее это выходит гораздо лучше, чем у меня.

Я веду Софью к ее крохотной спальной нише и укладываю ее в кровать.

– Спокойной ночи, звездочка. Хороших тебе снов.

Я уже было собирался уйти и погасить люмены, когда…

– Папа?

Я поворачиваюсь к дочери, и наступает длинная пауза. Она молчит, беспокойно перебирая свою потрепанную куклу. Сколько ей было лет, когда я сделал ее? Год? Два?

– Ты же не позволишь монстрам поймать меня, верно? Тем, о которых говорили Маркус и Арден?

– О, звездочка, – говорю я, и встаю на колени рядом с ее кроватью. Я беру руку дочери в свою ладонь. – Здесь нет монстров.

Ее личико искажают тяжкие мысли. Я вижу, как ее маленький разум пытается осмыслить услышанное. Она задается вопросом – а может ли она доверять мне, или же нет? Она умна и куда более наблюдательна, чем я мог бы себе представить. Я до сих пор так и не осознал, что она уже не ребенок.

– Папа, ты помолишься за меня Императору?

– Софья, ты знаешь, что сама можешь помолиться Императору, когда захочешь, и Он услышит тебя, – отвечаю я дочери. Думаю, именно это бы ей сказала Майра – правда, за исключением того, что моя жена действительно верила в том, что говорила.

– Я знаю, но я хочу, чтобы это сделал ты! – тихо протестует она. – Ну пожалуйста?

Конечно же, я соглашаюсь. Разве я могу поступить иначе? Какой отец не станет молиться за свою испуганную маленькую дочь?

Я закрываю глаза и сотворяю аквилу над своим сердцем.

– О, славный Император, восседающий на Святой Терре, я смиренно умоляю Тебя – пожалуйста, позволь Твоему бессмертному свету сиять над этой кроватью чуть сильнее, чем обычно, чтобы моя маленькая девочка смогла спокойно спать этой ночью.

Софья открывает один глаз и добавляет:

– И никаких плохих снов!

Я подавляю смешок, и продолжаю:

– И, пожалуйста, даруй ей самые лучшие сны.