Евгений Александрович Шепельский - Чертова принцесса

ГЛАВА ПЕРВАЯ (маскировочная)Отпетые мошенники*

Словно не доверяя самому себе, Франног ткнул узловатым перстом в «Божью благодать» и повторил раздельно:

– Это – корабль. Принца Тендала. Он. Там. Наверняка. Выехал встречать. Свою суженую. Я так думаю. Да. Уверен. – А затем прибавил одышливой скороговоркой: – Один из гонцов все же прорвался через горцев Фарама и принес известие Тендалу о том, что Крочо отправил свою дочь морем... Да помогут нам небеса!

И грянул гром!

А точнее, повисла громогласная тишина: каждый, пускай самый тихий звук отдавался в голове рокотом камнепада.

Наверное, нет потребности описывать лица злополучных мореплавателей. Я очумел, а Франног скукожился и приготовился отдать богу душу. Он сел у кромки плота, затем улегся, демонстрируя корабельным дозорным свой тыл, слегка прикрытый линялыми канареечными подштанниками.

Стоп картинка! Ну, я знаю, что вы скажете мне, ребята. Мол, да кто вы такие, чтобы заморский принц лично встречал вас на борту корабля? А я вам отвечу простую штуку: плавание по морю – очень однообразный процесс. И когда случается какая-то оказия вроде повешения матроса или спасения несчастных с плота, на это стремятся поглазеть все – и команда, и пассажиры, и даже сановные особы. Они идут за свежими эмоциями, разглядывают спасенных (или повешенных) как зверьков из зоопарка.

– Надо же, как все повернулось! – сказал мудрец нараспев. – А я-то чаял, что грехи мои замолены. Но нет! Шторма и пираты – банальная игрушка судьбы. А кару я понесу от рук... – Он не договорил, опустив голову. Потом вскинулся и отыскал меня взглядом. – Сынок, я тебе кое-что расскажу о себе... Покаюсь перед смертью в преступлениях сколь кровавых, столь и ужасных, кои я творил в Талире и окрестностях, прежде чем покаяться… А, впрочем, забудь. Не важно. Страдания – кратчайший путь к духовному совершенству! О-о, Шахнар, да, я заслужил свою кару!

Что он городит, этот старик? Я принял его монолог за панический бред и смолчал.

Корабль приближался, шустро работая веслами. Яркая, белая с золотом картинка, подсвеченная лучами закатного солнца. Неси «Божья благодать» на борту холеру, оспу и моровую язву, взгляд мой отражал бы куда меньше эмоций.

Я изумился цепкости своего проклятия. Первая же посудина, которую мы встретили, – не пузатый «торговец», не рыбацкий бот, даже не капер республики Менд, рыщущий вдоль берегов Фалгонара. Всего только боевой корабль империи, который обернется смертельной ловушкой, когда принц Тендал нас узнает...

И попробуй докажи, что я сражался как лев!.. Ну, почти как лев. Как леопард, скажем. Что пиратов было за сотню, что кто-то – хо, «кто-то»! – навел их на «Выстрел». Что спасся я благодаря невероятной удаче, которая на следующий день обернулась на свою противоположность.

А впрочем, ну докажу, и что? Доблесть в бою – не оправдание. Не оправдание для Тендала. Тебе, Олег, была доверена Нэйта. И ты не справился с заданием. А как и почему не справился – не суть важно. Ты жив – а баронская дочь похищена. Ты жив – и ты виноват.

Во всяком случае, в глазах принца.

Сначала будет разбирательство, подкрепленное пытками: а ну как я сам сдал пиратам Нэйту, или, паче того – сплавил ее каким-нибудь торговцам с юга? А потом... Знаем мы вас, сильные мира сего. Все вы... как из одного стручка фасоли. Хотя бы пощадили старика... Нет, о чем я? Старика щадить не надо – меня, меня пощадите! Не-е-ет, снова неверно: если пощадят кого-то одного – второй даст дуба из-за кваэра. Вот засада! Значит, выжить должны оба! Оба!

Интересно, есть ли на борту тендаловой посудины маг? Может, если покаяться в грехах да слезно попросить, он уничтожит заклятие?

Нет уж, дружок, эти мысли – суть паника. Оставь их. Ты знаешь, что придворные маги королей – сукины дети. И ты знаешь, для чего короли используют магов. Вспомни о подвалах дворца Барнаха, где томится десяток особо ненавистных королю узников, которых тот подвергает пыткам уже лет пятнадцать, искусно продлевая им жизнь заботами чародеюшек. Аргх! Жуткая участь! Куда лучше сковырнуться на плоту от жажды...

Преодолев минутное замешательство, я встряхнулся.