Евгений Александрович Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!

Евгений Шепельский Имею топор – готов путешествовать!

Мурлычущей музе с чертиками в глазах

Пролог

Мужчина и женщина стояли на придорожном холме. Луна очерчивала их тонкие силуэты.

Город перед ними сверкал мириадами огней.

– Все трое в Хараште, – сказала женщина тихо.

– Наследник… Малефик… И жертвенный агнец… – изрек мужчина задумчиво.

Женщина вздрогнула.

– Заставить раскрыться одного, спасти другого, пожертвовать третьим… – прошептала она слова, похожие на заклятие. – Обмануть двоих ради высшей цели… Одного на трон, другого на смерть…

– В твоем голосе звучат сомнения, – сказал мужчина.

– Дело не в этом. Сегодня я видела его…

– Наследника?

– Жертву. Я решилась еще раз заглянуть в Плетение Нитей, и там…

Внезапно женщина прикрыла глаза, простерла руку вперед и глубоко вздохнула.

– Сеющий Пагубу наконец получил тревожные вести!

Мужчина чуть слышно выругался.

– Ты ощущаешь его?

– Как всплеск… Слабый всплеск багровой боли… Я не смогу указать место. Он умело закрыт, его могущество по-прежнему сильно. Но он получил вести, это несомненно!

– Получил и встревожился, – улыбнулся мужчина. – Колеса завертелись. Пути назад нет. Что с нашей гончей?

– Уже близко. Он торопится… Далеко оторвался от своих людей. Первое время в городе он будет действовать один.

– Очень хорошо… – проронил мужчина. – Что ж, во имя прошлого и будущего, во имя тех, кого еще можно спасти… Постой. Ответь – что ты увидела в Плетении Нитей?

– Шанс.

– У жертвы появился шанс остаться в живых? А у нас?

Женщина не ответила. Она отбросила со лба длинные волосы, обнажив острое ухо.

– Что ж, – сказал мужчина. – Коли так… Тем лучше. А теперь – нам остается делать дело. И лгать. Много лгать. Но ведь эльфы не лгут. – Он рассмеялся неприятным вибрирующим смехом.

Сходя с холма вслед за женщиной, мужчина зацепился носком сапога за корягу и расквасил нос.

1

Кажется, в дверь конторы били сапогами.

– О-о-ой… – Удары отзывались в моей голове острой болью. – Кто? Кого принесло?

Я сбросил ноги со стола, встал, пошатываясь. Для надежности оперся о столешницу. До двери было шагов семь. Но как пройти их, как не упасть?.. Глаза застил туман, во рту… изо рта… Короче, своим дыханием я мог опьянить дракона.

– О-о-ой. Ох… – Гритт, до чего погано… Что же я вчера пил? Уракамбас, кольнуло воспоминание, отвратный гномий уракамбас! И не пил – хлебал! Со слезами на глазах. Олник все же уговорил "чуточку попробовать". Ну, попробовал, а потом оно само пошло – отвратный горлодер с горьким привкусом, уракамбас как нельзя лучше соответствовал нашему с Олником настроению.

Вообще-то, гномий самогон людям яд. То есть поначалу он идет хорошо, ощущения – самые радостные, но где-то через час… Это даже не помутнение рассудка, а полная его потеря. Плачешь, смеешься, несешь всякий бред. Утром наступает расплата. Хреновое самочувствие – полбеды, главное – невозможно вспомнить, что ты делал вечером. Это зелье ухайдакает даже варвара с чугунной головой и богатырским здоровьем. Ну да, я тонко намекаю на себя. Простой обыватель, раз хлебнув этой дряни, вряд ли заправит на место глаза.

Что-то холодно стоять на полу. Неужели я… Ну да, так оно и было: я стоял босиком. Я оглянулся в поисках ботинок, с трудом поворачивая голову. Да-а, бардак в нашей конторе еще тот. Кто-то выпотрошил книжный шкаф вместе с картотекой клиентов, а какую-то книгу разорвал по листику и устелил ими пол. Присмотревшись, я узнал мелко нашинкованный гроссбух. Толковое сведение дебета с кредитом. Но кто… Олник или я? Хорошо хоть трельяж не разбили… Так, сперва ботинки. Может, я бросил их за один из шкафов, или за тумбочки?

Я попытался добраться до шкафа, что был поблизости, но первый же шаг завернул мир в цветную спираль.

Нет, так я далеко не уйду. Проверю позже, когда немного уляжется. Я снова оперся о край стола, отдышался, повертел шеей, скосился вниз и ужаснулся увиденному.

Боги, когда я в последний раз мыл ноги? Особенно правую, это же позор!

Мне понадобилось несколько долгих, ужасно долгих мгновений, дабы понять, что вчера я опрокинул на себя чернильницу. На левую ногу попало меньше, на правую – больше, ну а основная часть впиталась в штанины.

Несказанное облегчение.

Бум! Бум! Бум!

Сквозь пыльное окно просачивалось солнце, в приоткрытую форточку тянуло свежестью, уличной --">