Андрей Леонидович Мартьянов - Белая акула

установками, компрессорами и прочим громоздким железом.

Самый деликатный груз — пятьдесят промышленных термоядерных зарядов, суммарной мощностью двести миллионов тонн в тротиловом эквиваленте. Если жахнет, мало не покажется. Эти бомбы предназначены вовсе не для военных целей, мы изменяем облик необжитых планет по своему желанию и вкусам, не особо чинясь, исключение составляют только миры-заповедники, находящиеся под пристальным надзором экологов. На Бекруксе сейчас меняют рельеф, проводят новые русла рек, а поскольку эндемичной флоры и фауны там отродясь не было, терраформирование проводится методами, которые вполне корректно назвать варварскими. Применение ядерного оружия для подобных целей давно стало обыденностью, не лопатами же шуровать?

Ничего, ещё лет тридцать напряжённых трудов и на этой планете появится стабильная кислородно-азотная атмосфера, замёрзшая тысячелетия назад вода выйдет из подземных каверн, а затем всё пойдёт по традиционному сценарию: РНК-посев, стимуляция гиперэволюции по одному из земных «дарвиновских» типов, широкая колонизация человеком. Век-полтора спустя к Содружеству присоединится зелёный мир, некогда являвшийся холодной каменной глыбой с непригодной для дыхания газо-воздушной смесью. Ничего не поделаешь, планет, подобных Афродите или почти позабытой Земле, невероятно мало, а терраформирование требует огромных усилий и длительного времени…

Вернёмся, однако, на «Эквилибрум». Поначалу всё шло как по маслу — погрузка в доках станции «Хаген» закончилась благополучно, шлюзы задраены, диспетчер Центра Транспортного Контроля сообщил, что коридор до точки перехода свободен и пожелал счастливого пути, отошли причальные балки. Колоссальное судно со скоростью улитки поползло прочь от ещё более внушительного «Хагена». Под стальной утробой транспорта плыли жемчужно-седые облака Аврелии, единственной обжитой планеты вращавшейся вокруг оранжевого карлика Эпсилон Эридана.

— Начинаю разгон, — сообщил искусственный разум корабля. — Пристегнись, незачем рисковать.

Отношения с ИР у меня свойские, я знаю его с детства, со времён, когда мой отец начал брать наследника с собой в космос. Невидимое существо, обитающее в недрах бортового компьютера, уже тогда было членом семьи. Искусственный разум меня обучал, воспитывал, развлекал, именно благодаря ему отец доверил мне первый самостоятельный полёт уже в четырнадцать лет. С тех пор, конечно, я стал постарше и поопытнее.

Скажете, что мальчишка без лётной лицензии, образования пилота и сколь-нибудь достаточных навыков не вправе управлять тяжёлым судном? Что это противоречит всем возможным правилам и инструкциям? Всё правильно, но я вырос на «Эквилибруме» и считал родным домом именно корабль, а не маленькую виллу с садиком на окраине Аврелианской столицы, где оставались мама и сёстры, дожидавшиеся наших возвращений из бесконечных рейсов.

Три века назад начала формироваться каста «людей космоса», тех, кто проводил в полётах больше времени, чем на родных планетах. Таких как мы немного, несколько десятков тысяч на всё многомиллиардное Содружество — владельцы частных судов и орбитальных перевалочных баз в Протекторате да независимые исследователи, на свой страх и риск гоняющиеся за сомнительными тайнами нашего рукава галактики. Подобная самодеятельность, кстати, официальными властями категорически не одобряется, карантинные службы не дремлют, а несанкционированная высадка на поверхность неизученных миров влечёт за собой ответственность в виде нешуточных штрафов, возможного ареста корабля, а то и тюрьмы — у нас до дрожи в коленях боятся вирусов инопланетного происхождения!

Человека, однако, не исправишь, а наше любопытство неискоренимо. Между прочим, большинство самых значительных открытий последнего времени было сделано именно частными лицами, нельзя недооценивать инициативу людей, не скованных по рукам и ногам государственной бюрократией и неисчислимыми запретами. Я, к счастью, излишней тяги к рискованным авантюрам не испытываю, вполне хватает основной работы…

— Семь минут до точки перехода, — продолжал извещать ИР. — Как долго мы пробудем на Бекруксе? Надеюсь, ты не собираешься высаживаться на планету?

— Боже упаси, — я покачал головой. — Голые скалы, ледяной ветер, аммиаком смердит так, что никакие осмотические маски и фильтры не спасают! Двое суток на разгрузку, и --">