Дмитрий Сергеевич Ермаков - Слепцы

снаружи, так и внутри.

Человек не имел понятия о том, что такое тьма и свет, запад и восток, вода и пища. Он ничего не понимал и не осознавал. Он трясся и ежился от пробиравшего до костей мороза, но не мог назвать это «холодом».

Уши человека не улавливали никаких звуков, кроме стука собственного сердца, но он не знал, что это – «тишина». Слова словно вылетели из памяти человека. Понятия, которыми так легко пользоваться, познавая окружающий мир, исчезли, улетучились, оставив после себя лишь давящую, гнетущую пустоту. Слух, осязание, обоняние и прочие чувства оказались бессильны и бесполезны. Они могли многое сообщить своему владельцу о том, что окружало его, но человек не слышал сам себя. И ничего не предпринимал.

Мозг его напоминал растерявшегося командира, не способного больше руководить вверенными ему людьми. Могучие мускулы, точно верные солдаты, терпеливо ожидали указаний; глядели с надеждой на того, кто всегда направлял их и удерживал от ошибок.

Так шли минуты. Тело человека мерзло все сильнее. Смертельный холод сковывал его члены, медленно, но верно подбирался к сердцу. Еще немного – и жизнь этого существа, то ли умиравшего, то ли рождавшегося заново, оборвалась бы окончательно.

Вдруг руки и ноги человека зашевелились. Согнулись локти, потом колени. И вот уже, с трудом приподнявшись и встав на четвереньки, он пополз вперед. Сквозь темноту. Прочь от того места, где очнулся.

Помертвевший разум не управлял телом, но оно двигалось. Двигалось… Само.

Каждый рывок давался с огромным трудом, как будто кто-то заковал тело человека в рыцарские доспехи или обвешал тяжелыми грузами. Затекшие, окоченевшие мускулы едва слушались. Но и остановиться он не мог. Кто-то тащил человека за собой. Гнал, понукал, не давал остановиться и повторял снова и снова: «Вперед! Остановишься – умрешь».

Приказ этот не слышали уши, но зато ощущала каждая клеточка тела, борющегося с ледяным дыханием смерти.

Точно младший офицер, который, нарушая все правила и уставы, отстраняет запаниковавшего командира и спасает армию от гибели, инстинкт самосохранения спас человека; подхватил и снова поднял почти упавшее на землю знамя. Собрал, построил и поднял в атаку поникшее войско…

– Вперед! Вперед! – подгонял его суровый проводник.

Мечущийся во мраке человек уже понимал, что такое темнота, холод и сырость. Теперь он мог найти слова, чтобы описать то, что ощущал.

Но все, что касалось лично его, скрывала завеса тьмы, рассеять которую не удавалось. Мысль его словно замирала на краю бездонной пропасти. В нерешительности топталась она на границе изведанной земли, то вроде бы собираясь с духом для рывка вперед, то снова отступая.

Слезы начали наворачиваться на глаза человека, но в последний момент он все же сумел взять себя в руки. Он высморкался, вытер грубой, жесткой перчаткой лицо.

– Хватит плакать. Будь мужиком! – обругал себя человек и тут же застыл с приоткрытым ртом.

Больше всего угнетал человека тот факт, что он не знал, как к себе обращаться. И вот показалось на миг, что имя вот-вот вспомнится. Напрасно. Память была уничтожена, часть мозга будто бы выжгли или вырезали. Надежда, что ускользнувшее имя удастся ухватить за хвост, быстро погасла. Но осталась уверенность: еще два, три шага – и настоящее имя вспомнится.

– Будь мужиком. Бу-м… Звучит, черт побери. Звучит! – радостно улыбаясь, он повторил еще несколько раз, меняя интонацию: – Бум! Бу-ум! Бум жить…

Попытка встать в полный рост не удалась.

Силы не успели восстановиться, да и ноги разгибались с огромным трудом. Зато, подняв руку, Бум нащупал нечто, что он условно назвал «потолком». Измерить расстояние от одной стены до другой тоже не составило труда. Заодно он выяснил, что стены ближе к верху смыкаются. А еще через пять минут Бум уже примерно понял, где очутился.

– Это же… Же… Железная дорога. Кажется, так называется, – прошептал Бум. – Что еще это м-может быть… Вот и рельсы. Но дорога к-куда? И отк-куда? И почему тут т-так темно? И х-холодно?

Вопросы снова кинулись на него со всех сторон, точно стая хищных чудовищ. Но терять время на поиск ответов Бум не стал. Помотав головой, чтобы прогнать назойливые вопросы, он двинулся дальше.

– Потом разберемся, сейчас не время. Вперед, вперед…

И очень скоро старания его были вознаграждены.

Бум почувствовал, что дышать стало намного легче. К тому же он ощущал движение воздуха. Не оставалось сомнений: где-то впереди один --">