Дуглас Орджил , Джон Гриббин - Волки севера

Дуглас Орджил ВОЛКИ СЕВЕРА

Пролог

Наблюдающий притаился в расщелине между камней над озером, легонько сдвинул свои сто двадцать футов веса и положил когтистую лапу на камни, зорко глядя перед собой. В полумиле от него, пропадая и появляясь на желто-коричневом фоне тундры, медленно приближалось коричневое облако животных. Он слышал крики животных, мерный топот копыт по грязи, слышал всплеск, когда первый карибу прыгнул в мелкую воду и наполовину поплыл, наполовину пошел к южному берегу. Карибу уже были совсем близки, и наблюдающий облизнул длинным языком черные губы, когда первые карибу выбрались на топкий берег и побежали по узкой долине перед ним. В стаде были и молодые олени, и совсем юные, которые с трудом выдерживали скорость перемещения стада, за такими он следил особенно внимательно.

Волк находился на самой границе своей территории. Он пометил ее вчера сильной струей желтой мочи и еще никто не осмеливался пересечь эту границу. Но то, что происходило сейчас, было нечто новое, незнакомое ему, и он размышлял, как бы извлечь из этого выгоду. Резко повернувшись, он побежал легкой рысью со скоростью пять-шесть миль в час. Он бежал параллельно стаду и не делал попыток прятаться. Впереди было длинное узкое ущелье, образовавшееся много лет назад при прохождении ледника по Северо-Западной Канадской территории. Первые карибу уже вливались в это ущелье, а за ними бежали самки и молодые олени. Волк остановился, закинул голову и завыл.

Вой волка на расстоянии двух миль казался еле заметным движением воздуха. Таким его услышал человек, протиравший свой бинокль в небольшом доме, стоявшем на берегу одной из речушек, которые вливались в озеро Эннадай. Он подошел к запыленному окну, посмотрел на длинный пустой холм и присвистнул от удивления. По склону холма спускался человек. Он был одет в выгоревший тартановый жилет поверх красной куртки и толстые твидовые штаны. Лицо у него было широкое, плоское, волосы черные, прямые. У него была охотничья винтовка и за спиной рация. Белый человек встретил его на пороге дома.

— Какого дьявола? — спросил он. — Ты рано вернулся, Атаху. Я не ожидал…

— Радио испортилось, — коротко ответил эскимос. — Я пришел сказать.

— Что сказать?

— Тукту, — сказал Атаху, показывая на дальний хребет. — Тукту ми… карибу кочуют…

— Что? — грозно спросил белый. Он ткнул пальцем в безоблачное голубое небо. — Сейчас мигрируют? Никогда…

— Тукту ми. Скоро ты сам увидишь.

— Много их?

— Очень много. Двести, триста, еще больше.

— Пять сотен? Но это же не миграция. Просто случайность.

— Это начало, — сказал Атаху. Он подошел к маленькому шкафу, снял пояс с патронами. — Там был волк…

— Я слышал его, — задумчиво сказал белый. — Но…

— Ты слышал его раньше? — В голосе Атаху была ирония. — Ты слышал голос волка, зовущего на охоту за карибу, когда миграция еще не началась?

— Но, черт побери, — еще слишком рано. — Ты, наверное, ошибаешься.

Из-за горного хребта снова донесся волчий вой.

— Волк не ошибается, — сказал Атаху.

Глава 1

Вильям Стовин прошел по пронизанному теплыми солнечными лучами парку, мимо газонов, которые садовники пытались сохранить зелеными, пересек Римскую дорогу, Ломаке, прошел мимо коричневой громады факультета Физической Астрономии, мимо выставленных на улице столов, за которыми студенты читали, спорили, пили кока-колу, и вышел на автобусную остановку возле Дома Журналиста.

Время он рассчитал, как всегда, очень точно, так как автобус из Рио-Гранде подошел к остановке через несколько секунд. Он вошел в автобус, купил билет и рассеянно смотрел, как за окном проплывали бесчисленные отели, мотели, газовые станции, суперунивермаги и запыленные деревья Альбукерка.

Он вышел из автобуса возле огромного бетонного суперунивермага и направился в забитую туристами часть Старого города. На площади, перед собором Сан Фелипе, стояла старая испанская пушка, перед которой он всегда долго стоял, отдавая дань почтения, почти религиозного, суеверного. Сегодня он тоже постоял перед пушкой, затем пересек площадь и вошел в свой привычный ресторан. Он уселся в испанское кресло с решетчатой спинкой за столик, который оставляли для него в этот день недели, напротив огромного настенного портрета Дон Хуана де Окате, первого колонизатора Нью-Мексико в 1598 году. Он взглянул на --">